– Да что ты заладил как попугай: "Нет душ, нет душ!" Какие доказательства тому, что души у нас есть, нужно тебе привести? Фотографию души в фас и профиль? Справку, заверенную нотариусом? Возьми в качестве доказательства меня – неужели я произвожу впечатление бездушного человека?
– Ты обманывал меня. Ты специально разыграл этот спектакль – изобразил из себя настоящего человека, эмоционального и душевного, чтобы купить меня с потрохами. Ты хороший артист, Беркут. Для тебя это было несложно, тем более, ты прекрасно знал, что я хотел бы увидеть. Но я раскусил тебя: ты такой же как все. Как только ты заявил, что я обязан заниматься АПВ, я понял, что вся твоя человечность – напускная.
– Я не заявлял такого…
– Но хотел заявить!
– Пожалуй, так, – согласился Беркут, помолчав с полминуты. – По моему мнению, ты должен заняться психовизуализацией, и чем быстрее, чем лучше для самого тебя.
– Нет!!! – Клаус шарахнул кулаком по столу. – Вот тут вы слабы! Вы не можете заставить меня заниматься этой гадостью насильно! И поэтому я навсегда останусь самим собой. Останусь человеком! Хотя моя участь страшна – жизнь единственного человека в мире холодных бездушных монстров…
– Если бы ты не был новусом, я заподозрил бы, что ты – психобольной, – сказал Беркут. – Но поскольку ты новус, и, стало быть, не можешь страдать никакими болезнями, я прихожу к выводу, что в твоей не слишком умной голове произошел какой-то логический сбой. Ты подчинил свои мысли и всю свою жизнь некой навязчивой идее. Идее, которая не позволяет тебе заниматься АПВ. Откуда это внутреннее табу, Клаус? Что это – отголоски какой-то религии? Ты религиозен, Клаус? Если это так, то это объясняет многое.
– Это тебя не касается, – буркнул Клаус. – Тоже мне, психотерапевт нашелся! Я хотел поговорить с Патриком, именно с ним. Он может мне помочь – и только он. А вместо него мне подсунули тебя. Но ты не психолог, ты техник! А я не позволю копаться в моих переживаниях при помощи отвертки и гаечного ключа!
– Ладно, будем считать, что ты меня убедил, – Беркут поднялся на ноги, потянулся. – Позволь напоследок рассказать тебе одну притчу.
– Не надо мне никаких притч!
– Надо, надо. Слушай, Клаус. – Беркут пошел по комнате, заложив руки за спину. Он напоминал пожилого учителя, вышагивающего перед классной доской. – Жил был один человек, весьма религиозный. Он старательно соблюдал все правила, предписанные религией, и, само собой, надеялся, что попадет за это в рай. Так оно и случилось. Очутился этот человек в раю и велико возрадовался. В самом деле, радоваться было чему – великолепная природа, красивые дома, никакой преступности и даже агрессии. Все, что ему теперь приходилось делать – это существовать спокойно и благополучно. Правда, люди, которые окружали этого человека в раю, весьма удивляли его. Он предполагал, что они обязаны соблюдать множество непременных обрядов – тех, что соблюдал всю жизнь он сам. А они просто жили. Не строились пять раз в день на молитву, не пели псалмов, не ходили в церковь. Люди, живущие