– Чертовщина. – Авдей вытер пот со лба.
Но чертовщина чертовщиной, а детей-то забирать надо. Наконец коридор привел Авдея к обшитой филенками двери, на которой красовалась блестящая голографическая наклейка:
ЗОСЯ ХРУСТАЛЬНАЯ.
ХИРОМАНТИЯ.
ВСЕ ВИДЫ ПРЕДСКАЗАНИЙ.
ВАША СУДЬБА – НА ВАШЕЙ ЛАДОНИ!
ПРИЕМ ЕЖЕДНЕВНО В УДОБНОЕ ДЛЯ ВАС ВРЕМЯ.
КОНФИДЕНЦИАЛЬНОСТЬ ВИЗИТА ГАРАНТИРУЕТСЯ!
Под объявлением висел экстравагантный бронзовый колокольчик, а за дверью стоял галдеж, наводящий на мысль об экскурсии детского сада в обезьяний питомник. Авдей различил вдохновенный ор своих любимых дочерей и с облегчением позвонил: он попал куда надо.
Дверь немедленно распахнулась, и перед Авдеем возникла гренадерского роста дама в ярко-желтом кимоно, едва не трещавшем на мощной груди. Из-за спины дамы повысовывались любопытствующие детские мордашки, две из которых ошеломленному писателю-фантасту были весьма хорошо знакомы.
– Папа! – завопили Марья и Дарья. – Это наш папа пришел, не бойтесь! Мы его возьмем в плен как бледнолицего шпиона!
– У-лю-лю-лю-лю! – согласно завопили перемазанные акварельными красками и гуашью малолетние краснокожие и устрашающе затрясли пластмассовыми томагавками.
– Отставить плен! – громогласно приказала дама-гренадер, левой мощной дланью направляя детей прочь из коридора, а правую протягивая Авдею. – Зося. А вы, вероятно, Викин муж, Авдей? Рада вас видеть. Проходите, будьте как дома.
– С-спасибо, – выдавил Авдей. Рукопожатие хиромантки было весьма ощутимым.
Он прошел следом за хозяйкой в небольшую комнатку, вероятно считавшуюся гостиной, и огляделся.
– Ого, – сказал Авдей.
– Я здесь принимаю клиентов, а им нужен небольшой элемент экзотики, чтобы настроиться на мистический лад.
Надо думать, Зосины клиенты настраивались моментально, едва им посчастливилось видеть то, что увидел Авдей. Стены небольшой овальной комнаты не были оклеены обоями, а обиты темно-фиолетовой бархатной тканью с разбросанным узором из желтых лун, звезд и зодиакальных колец. Кроме того, по стенам скалились вырезанные из темного дерева уродливые клыкастые маски с переливчатыми перламутровыми вставками вместо глаз. Эти незрячие глаза вызывающе пялились на каждого посетителя и заставляли их припомнить все свои прегрешения… С потолка спускалась пыльная хрустальная люстра, на рожках которой красовалось не меньше полудюжины эолий – подвешенных на лесках разнокалиберных трубочек, тонко и красиво позванивающих от малейшего колебания воздуха. У окна, не занавешенного портьерой, на обычной табуретке стояла оклеенная фольгой кадка с раскидистым фикусом. В центре комнаты располагался овальный же стол, накрытый бордовой, похожей на парчу тканью. С одной стороны ткань была