Расселина в скалах была непроглядна, тёмна и, казалось, за пещерной темнотой прячется неведомое «ничто». Лишь монах сжимал в руках маленький, весело пылающий факел, который разгонял темноту, и потушить его было невозможно пещерному сквозняку, струящемуся по длинным подземным коридорам, будто невидимая река. Европейцу приходилось пошевеливаться и поспевать за старичком, несмотря на то, что несколько раз он уже ударился головой о низкий свод коридора.
Неожиданно впереди показался тугой солнечный свет, проникающий в пещеру через отверстие в потолке. Туда вела добротная деревянная лестница. Монашек уверенно полез вверх. Белому ничего не оставалось, как тоже вылезти на солнечный свет, заливающий каменную площадку, окружённую отвесными скальными стенами, лишь с восточной стороны открывалась живописная картина Тибетского нагорья.
Площадка явно походила на монастырский солярий, подаренный природой насельникам монастыря, потому как возле стены кучкой были сложены циновки, пляжные зонты и широкие кедровые доски, явно применяемые в образе лежанок под солнцем. Только неужели монахи загорают? Такого не было ещё ни в одном монастыре мира! Да и морские пляжи крайне редко видели какого-нибудь случайно забрёдшего монаха. Прижмуриваясь после пещерной темноты, европеец принялся оглядываться повнимательней, но ничего примечательного на скальном пятачке, куда они вылезли, не было, кроме уже упомянутых пляжных инструментов. Лишь впереди у обрыва сидел спиной к пришедшим ещё какой-то маленький человек. Поскольку монах вёл гостя именно сюда, оставалось только ждать – что же дальше?
Сидящий у обрыва человек, вероятно, медитировал, поскольку старичок поднял руку и остановил идущего за ним европейца. Ждать пришлось недолго. Человек к этому времени уже получил энергетическую помощь от видимых с площадки, но далёких, накатывающих один на другой, горных массивов вплоть до самого горизонта, чем-то смахивающих на морской прибой. Вот только настоящий прибой никогда не бывает таким окаменелым.
Будто выплеснувшиеся из недр земли сгустки пламенной лавы застыли вдруг по велению самого Рудры Чакрана, царя таинственной Шамбалы. Застывшие волны окаменевшего моря! Надо сказать, в этом что-то есть необычайное и пока ещё непонятное. Возле любого моря-окияна энергия морских волн чувствуется любым, даже самым толстокожим пляжником. Поэтому многие интуитивно стремятся к морю, желая коснуться хотя бы на мгновение живительного потока волн. Здесь же, в окаменевшем игривом шторме, чувствовалась мощная энергия самого Космоса, схлестнувшегося с пламенной волной планеты.
Медитация благополучно закончилась. Человек, сидящий на краю обрыва, встал и обернулся. Перед гостями, вылезшими из-под земли на скальный солярий, стояла девушка в голубом брючном костюмчике. Такие носят только китаянки, особенно поклонницы сюань-нянь,[28] на одежде