Это был один из суздальских воевод, ищущий себе ратной славы.
Подъехав на нужное расстояние, он нарочито громко и сердито прокричал ратным голосом:
– Червлен щит, еду сим, – вызывая на поединок ростовского витязя.
Заслышав вызов, Попович послал к суздальцу своего оруженосца Торопа уточнить, с ним ли именно хочет померяться силой данный богатырь.
Тороп показал суздальцу червленый щит, на котором был написан герб его хозяина, красочно изображающий лютого змея с огромной огнедышащей пастью, и спросил:
– Что хочешь от щита этого?
– Я хочу того, кто за ним едет, – преувеличенно свирепо рыкнул поединщик.
– Гляди, не помять бы тебе тута портов! – Глаза Торопа умно и весело сверкнули.
Тороп сам искусный боец, не робкого десятка, он не раз и не два бывал с Александром в жестоких сечах, и ни един меч за всё время не оцарапал его, ни одна стрела не зацепила кольчуги. Будто заговорен был. Вернувшись к Александру, Тороп коротко доложил:
– С тобой поединка ищет. Зверь!
Вызов был принят с радостью.
– Один на один потягаться можно, – благодушно усмехнулся богатырь.
Попович также неспешно и с достоинством выехал навстречу.
Поединок обещал быть напряженным, и число зрителей увеличилось как минимум вдвое.
Суровые, огромные, как башни, закованные в булат, они молча возвышались на своих исполинских конях, хмуро посматривая друг на друга. Оценивая.
Попович вытряхнул дождь из бороды и медленно опустил ладонь на рукоять меча. Выглядел он тем, кем и был создан – богатырём, боевой самостоятельной единицей. Сила и мощь, слитые воедино и помноженные на опыт и умение. Во всём его облике угроза и стремительность. Взгляды скрестились. Суздалец, привычно пробежав кончиками пальцев по рукояти, тоже положил свою здоровенную ладонь на меч, длинный и широкий.
– Ты готов к поединку? – спросил Александр.
– Всегда! – Ответ радовал лаконизмом.
Александр, перебравшись через ручей, сказал ему:
– Отъедь.
Сказано это было ледяным голосом, с пониманием того, что подействует. Он стоял перед суздальцем уверенный и насмешливый, хотя синие глаза Александра смотрели холодно и предостерегающе. Было презябко. Для разминки Попович свёл лопатки под доспехом, поёжился от сырости, затем распрямился, выпятив грудь, готовый встретить ею врага и выполнить свой долг. Он чувствовал, как в его тело постепенно вливается страшная мощь. Поёрзал в седле, проверяя крепость ремней подпруг. Теперь он был готов. Подумав немного, Попович правой рукой достал булаву, левой же достал из-за спины щит и укрыл им левую сторону груди. Наклонившись, что-то шепнул коню в самое ухо, тот тряхнул головой, как будто понял всадника.
Суетливость не пристала настоящим мастерам. Противник без особой торопливости вытащил меч и укрылся щитом без единого лишнего движения.
Однако