держа ногами правду, как коня.
А дальше как – перекрестившись, в полымя,
опять в бега за восьминогим зайцем,
иль косточкой стрелять по тишине?
Чтоб с ветками, от ягоды тяжёлыми,
в рогах пришёл олень – кому на зависть,
кому – на счастье, может быть, и мне.
И, изнурённый баечными фразами,
желающий объятий и баталий,
мир проверять устав на глубину,
хочу быть как… Хочу быть как Мюнгхаузен:
фитиль в себе поджёгши из мечтаний,
лететь из пушки страсти на луну.
Рыба (Эрнесту Хэмингуэю)
Пучки восклицаний – "спасите!", "поймите!" и "дайте!" -
и нервов пучки, словно леска, в тугом кулаке;
и вновь рыба-меч повлечёт меня на поводке,
но меч ранит небо в укромном, в закрытом мирке,
и рыба-победа окажется рыба-предатель.
Целительным императивом себя поднимая,
другие слова придержу – отзовутся потом
мне тенью незрелости; преобразится в "ничто"
заветное "всё"; так же старого гения том
в сменившемся мире едва ли достоен вниманья.
Хотя – не всегда. И Эрнест престарелый рисует
в рыбалке, как вечно сожительствуют страсть и смерть,
сомнений зыбучая топь и духовная твердь;
и выделены – еле зримо – всегда "жизнь" и "верь" -
с такой предпосылкой чуть больше останется в сумме.
С такой предпосылкой всегда остаёшься невинным,
пусть руки по локоть всосала кровавая муть.
Но кровь – арифметика, зря её лить ни к чему.
…Раз есть рыба-меч, то тогда, может, мне самому
стать рыбой?
Едва ль прежде видели
рыб-херувимов.
В плаще (А. П. Чехову)
Всех молодых наш мир усердно старит.
Лик в бороде, как статуя в плюще.
Как много чеховских "людей в футляре",
и мало как ничьих людей в плаще.
Футляр ( – хитин – скорлупка – упаковка – ) -
он, пряча, всё же облекает суть.
И суть в нём гибнет. Остаётся корка.
И корку на компост эпох несут.
Но плащ – он атрибут средневековья,
окутан тайной мрачной красоты,
порой запачкан пылью, или кровью,
иль сажей, если сожжены мосты,
хранит следы дорог, и, что чудесней,
хотя всегда закрыт и нелюдим,
открыться может, обнажая честность,
как амулет на кратере груди.
Бордельский быт – открыться всем и сразу,
а Человек (с заглавной "Че") – в плаще,
как пройденное им, многообразен,
и без сумы – несёт лишь смысл вещей.
Князю Мышкину (Ф. М. Достоевскому)
Бывают дожди на душе, если книги как тучи.
(Естественно, дождь – обновление, манна небес.)
Но редкий герой в них библейским примером научен,
однако