Мистер Таппер повернулся к врачу:
– Скорее черепаха запоет, нежели мисс Моллой не накормит человека досыта. – Он усмехнулся, словно желая шуткой разрядить обстановку. Но Брайди была потрясена.
– Идемте, мистер Таппер, отыщем недостающую цифру, – сказала она.
Застегнутым мистер Холлингворт вновь выглядел прилично, и ничто не мешало ей поскорее покинуть комнату.
Она пропустила мистера Таппера вперед, но в коридоре ей пришлось ждать, пока он поправит бра, когда-то давно им же подвешенное к стене. Брайди видела, как в комнате врач подошел к шкафчику над камином. Там хранились приготовленные им микстуры. Доктор взял синий флакон, тщательно его закупорил и сунул в карман пальто. Лекарство, наверное, ценное. Пригодится другому пациенту.
Оставив мистера Таппера, Брайди спустилась вниз и в ящике телефонного столика отыскала тетрадку, где был записан требуемый номер. Передав бумажку с номером электрику, она проводила его через парадную дверь – так путь на почту короче.
Услыхав шаги доктора по винтовой лестнице, Брайди пошла ему навстречу, чтобы проводить и его. Подходя к вестибюлю, она увидела отражение Молодого доктора в стеклянной дверце буфета. Что это он так сторожко озирается? Выглядывает ее, Брайди, чтобы дать новые указания? Да нет. Вон, сошел с ковровой дорожки и шагнул к стене, где на месте переключателя зияла небольшая квадратная дыра. Мистер Таппер молодец, постарался всё сделать аккуратно.
Врач достал из кармана синий флакон, осмотрел его и бросил в дыру. Ничего себе! Флакон ударился о дранку и звякнул, приземлившись в недрах дома.
Не шевелясь, Брайди смотрела, как отражение доктора надело шляпу, подошло к двери и, оттянув тюлевую занавеску, глянуло на улицу. Потом врач повернул медную ручку, открыл дверь и был таков. Брайди ощутила холодок, пробежавший от затылка до самого копчика.
2
Брайди
Ливерпуль
Апрель, 1908
Дальше определенной черты пускали только пассажиров с билетами, и провожающие в плотном кольце багажа старались растянуть последние мгновения с любимыми, с которыми вновь встретятся не скоро, а может, и вовсе никогда.
Матери держали в ладонях лица сыновей, отцы приглаживали волосы дочкам, прощальные объятья мужей и жен сплющивали младенцев, посапывавших на материнских руках. Седая старуха в оборчатом чепце скинула с плеч шаль и укутала ею худенькую девочку лет девяти, не больше. Похоже, возрастных ограничений для пассажиров не существовало – пароходные компании смягчили правила, стремясь заполнить новые огромные корабли.
Девушка в очереди, стоявшая перед Брайди, была чуть старше ее, лет, наверное, двадцати. Темные волосы ее волнами ниспадали на бархатный воротник пальто. Она поцеловалась с заплаканным парнем, слезы которого ей, видимо, досаждали, потому что она мягко оттолкнула его рукой в перчатке:
– Ну будет! Ступай себе!
Не макинтош ли отца мелькнул в толпе