С изысканной светскостью и дружелюбием Великий Игрок прошелестел:
– Я вижу, что великолепный мастер напротив меня сомневается в правильности моего последнего броска. Но он слишком хорошо воспитан, чтобы заявить об этом во всеуслышание. Лотта, подайте карту.
Высокая, желтовато-бледная, как призрак, девица в белых перчатках вынула из-под стола игральную карту и, блеснув в ядовитой усмешке белоснежными зубками, кинула ее через стол. Джо поймал карту, кружившуюся, словно осенний лист, и взглянул на нее. Такой тонкой, жесткой и блестящей игральной карты ему еще не случалось держать в руках. Это был джокер. Неясное предзнаменование, но чего? Он небрежно кинул обратно, и девица, приложив карту к бортику над костями, отпустила. Карта так и застыла в ложбинке между черным сукном бортика и закругленными ребрами кубиков. Чтобы развеять последние сомнения, девица слегка пошевелила картой, демонстрируя, что кости лежат вплотную к краю.
– Вы удовлетворены? – спросил Великий Игрок.
Джо заставил себя кивнуть. Великий Игрок слегка поклонился. Девица усмехнулась тонкими губками и выпрямилась, гордо выпятив лимончики грудей.
Как бы между прочим, с отсутствующим видом, Великий Игрок вновь раз за разом ставил «сотню» и выбрасывал свою унылую королевскую семерку. Большие Грибы один за другим скисали и семенили прочь от стола. Запыхавшийся слуга принес наличность одному особо раскрасневшемуся Мухомору, и тот вмиг проиграл еще один «месяц». К этому времени башенки белых и черных фишек рядом с Великим Игроком превратились в небоскребы.
Ярость и страх все сильнее охватывали Джо. Словно сокол или звездный разведчик, он пристально следил за костями, которые раз за разом уютно, будто в гнездышке, пристраивались у бортика. Но у него не хватало духу потребовать еще одной проверки, а просить, чтобы принесли правила казино, было уже поздно.
Он прямо-таки с ума сходил; его лихорадило при мысли о том, как бы он мог покуражиться над этим черным истуканом, попади кости еще раз к нему в руки. Как только не проклинал он себя за этот идиотский, самоуверенный, более того, самоубийственный порыв, за дурацкое любопытство, которое заставило его передать ход и упустить свое счастье. А Великий Игрок, как назло, не спускал с Джо черных, будто угольные шахты, глаз. И при этом трижды не глядя бросил кости.
Джо все это безумно раздражало – черт побери, точно как Жена с Мамашей, которые вечно следят за каждым его шагом!
Неотрывный взгляд этих глаз (да и глаза ли это были?) наводил на Джо почти панический страх. Прежний испуг смешался с чувством суеверного ужаса.
«Так кто же, в конце концов, передо мной?» – спрашивал себя Джо вновь и вновь, и в этом вопросе было и смятение, и любопытство, ничуть не меньшее, чем желание завладеть костями и выиграть. У него волосы шевелились на голове,