Вика подчинилась, не стала спорить, мгновенно приняв правила и порядки, – предъявляла, кивала, не задавала вопросов, не возмущалась. Если бы ее поставили в колонну к школьникам и велели нести плакат – она бы покорно встала и понесла. И только бар на первом этаже, где она пила кофе, ощущался как сладкий глоток свободы.

      Вечером Вика вышла на улицу перед гостиницей покурить – в помещении это делать было запрещено. Специально отошла подальше, за деревья, прячась неизвестно от кого. Она почему-то была уверена, что надо непременно отойти и спрятаться, хотя не могла объяснить, от кого ей прятаться. И если ее поймают с сигаретой, то что будет?

      Там же, на улице, за березкой, стояла женщина, которая курила чуть ли не в кулак, постоянно оглядываясь. Когда она увидела Вику, то замерла и спрятала сигарету за спину. Вика узнала женщину, которая ее регистрировала при заселении.

      – Здрасьте, – сказала Вика и улыбнулась.

      – Нам нельзя, – стала оправдываться женщина, – там уборщицы не было? В личное дело внесут, а у меня уже два выговора.

      Ей было за сорок. И она курила, скрываясь даже от уборщицы. Боялась, что та на нее донесет.

      Женщина двумя жадными затяжками докурила сигарету почти до фильтра, зажевала жвачкой и побрызгалась духами.

      – Я никому не скажу, – пошутила Вика, но женщина кивнула с благодарностью, как соучастнице, и побежала к гостинице.

      – Простите, – окликнула ее Вика.

      Женщина дернулась, как будто ей выстрелили в спину. Она повернулась очень медленно и посмотрела на Вику с ужасом, не зная, чего ожидать, и одновременно умоляя взглядом о пощаде. Такого взгляда Вика не видела никогда, и ей стало стыдно, страшно, противно и жалко себя, эту женщину, город и всех его жителей, включая детей, которых учили строиться в колонны и шагать в ногу под звуки праздничного марша.

      – А здесь есть кафе рядом? – спросила Вика у женщины. В гостинице ресторан закрывался в восемь.

      – За углом.

      Вика докурила и пошла туда, куда указала женщина. Кафе было открыто, но народу в нем почти не было. У Вики еще с утра разболелось горло, и ей хотелось выпить чего-нибудь горячего.

      – А можно мне молоко с медом? – попросила она подошедшую официантку.

      – Что? – испуганно переспросила та.

      – Молоко. Только горячее. И мед, – повторила заказ Вика.

      – Сейчас спрошу.

      Официантка ушла на кухню и долго не появлялась.

      – Нельзя, – ответила она, когда наконец вернулась.

      – Почему?

      – Его нет в меню отдельно. Мы не знаем, как считать. Можно только с кофе. Будете с кофе?

      – Нет, я не хочу кофе. Вы можете посчитать мне как с кофе, а принести только молоко? И мед? У вас есть мед?

      – Есть. Но с блинчиками. Вот, в меню.

      – Я не хочу блинов.

      – Тогда нельзя. Не положено.

      – Почему? – Вика начала злиться. – Если у вас есть молоко и мед, то почему нельзя мне их принести?

      – В