Да, я тоже не чужда популярной психологии. Может, я и покойница, которая пышет энергией, но вполне отдаю себе отчет, что при первой встрече могу показаться настоящей маньячкой.
Даже мой собственный отец сказал бы вам: «Эта девчонка просто дервиш какой-то!»
В смысле, я людей утомляю.
Поэтому, когда панк с синим ирокезом отпирает мою дверь и та повисает на скрипучих проржавевших петлях, я отступаю в глубину клетки, вместо того чтобы устремиться вперед, к свободе. Хотя панк только что бросил мне бриллиантовый перстень, который теперь красуется на среднем пальце моей правой руки, я еще сопротивляюсь жажде странствий. Я спрашиваю парня, как его зовут.
– Меня? – переспрашивает он, протыкая щеку своей огромной булавкой. – Зови меня просто Арчер.
Не торопясь выходить из клетки, я продолжаю допрос:
– И за что ты тут?
– Я? Я пошел и взял у своего старика «калаш»… – Он опускается на колено, приставляет к плечу невидимый автомат. – И вынес мозги обоим предкам. А потом убил младшего братишку и сестренку. И бабушку. И нашу колли по кличке Лэсси… – В качестве знаков препинания Арчер давит на невидимый крючок, глядя вдоль фантомного ствола. С каждым спуском курка его плечо отдергивается назад, синие волосы вздрагивают. Все еще глядя в невидимый прицел, Арчер говорит:
– Потом я смыл свой риталин в унитаз, поехал в школу на тачке предков и вынес футбольную команду и троих учителей – все они сдохли, сдохли, сдохли!
Он встает, подносит невидимое дуло ко рту, собирает губы трубочкой и сдувает невидимый дымок.
– Бред собачий! – кричит голос Паттерсона, футболиста, уже совсем сложившегося в подростка с рыжими волосами, серыми глазами и большим номером пятьдесят четыре на футболке. В одной руке у него шлем. По каменному полу клетки стучат острые стальные шипы его бутс.
– Полная лажа. – Паттерсон качает головой. – Я видел твое дело, когда тебя сюда сослали. Там написано, что ты просто магазинный воришка.
Леонард-зануда хихикает.
Арчер хватает с земли твердый, как камень, поп-корновый шарик и посылает его низкой подачей в ухо Леонарду.
Повсюду разлетаются крошки поп-корна и несколько ручек из кармана Леонарда. Тот замолкает.
– Представляете, –