После предполагаемой смерти Кейти светские дамы стали проявлять чересчур живой интерес к Эйдану, и это было еще до того, как он разбогател. Молодые особы на выданье начали вдруг обращаться с ним как с какой-нибудь редкой драгоценностью. Некоторое время спустя он наконец разгадал загадку своей привлекательности, когда одна из его любовниц призналась: все ее подруги влюбились в него, взбудораженные слухом, что бедняжка скорбит по своей умершей тайной возлюбленной. Ах, это ведь так романтично! Поэтому выходило, что они хотели его потому, что он потерял Кейти.
Это привело Эйдана в холодную ярость. Ему делалось плохо при мысли, что смерть его любимой приятно щекочет нервы в свете, и все же он не остановился. У него было много любовниц – красивых, опытных, беспечных. Эйдан пытался забыть Кейти в их объятиях, но при этом он чувствовал себя негодяем.
Постоянное ощущение вины и пьянство чуть не убили его. А потом кузен во Франции предложил ему партнерство. Тому необходим был английский контракт, а Эйдану требовалось… что? Проявить себя? Определенно мысль о том, чтобы разбогатеть, взывала к его жажде мщения. Отец Кейт отверг предложение Эйдана, потому что у того не было средств содержать жену. Или ее семью, как он теперь понял.
Так что он отправился во Францию, подстрекаемый желанием утереть нос отцу Кейт и, говоря по правде, на время утопить свое горе в объятиях француженок. В конце концов Эйдан обнаружил, что может забыться, серьезно занимаясь бизнесом. Та сделка спасла его. Но только не душу. И не совесть.
А спустя какое-то время он горевал уже не по Кейти, а по тому человеку, которым должен был стать. Своими поступками он предал самого себя.
…Поднявшись на четвертый этаж, Эйдан порадовался полумраку. Он помог смягчить внезапный острый страх, что Кейт узнает, каким он стал теперь. Но нет. Ее желание жить в полном уединении защитит его секреты. Да и кто ей расскажет?
Он зажег лампу, висящую на крючке в стене, потом открыл дверь на лестницу. Добравшись до душной, пыльной черноты чердака, он подкрутил фитиль. Узкие проходы змеились между ящиками и сундуками, пробраться между ними можно было только бочком. К счастью, его сундуки оказались составленными возле двери, как будто дожидались его все это время.
В верхнем не было ничего, кроме старой одежды, насколько он помнил. Однако, подняв крышку нижнего, он обнаружил то, что искал. Среди книг и бумаг лежала большая деревянная шкатулка с вырезанными на крышке его инициалами. Он секунду помедлил, настороженно оглядывая ее, словно она могла неожиданно наброситься на него. Эйдан специально убрал ее подальше, чтобы избежать соблазна возвращаться к воспоминаниям. Испустив длинный вздох, поднявший в воздух мириады пылинок, он вытащил шкатулку из ее могилы, поставил на ящик и открыл крышку.
Вот они все тут, жалкие остатки их тайной с Кейт любви. Двенадцать писем, двенадцать листков бумаги с запахом лаванды, исписанные ее округлым почерком. Белый кружевной платочек, который когда-то мучительно долго пахнул ее духами. Засушенный