– Что же теперь? – спрашивали его со всех сторон.
– А вот что, – сказал Катон, – предсказание Суллы начало сбываться: в этом молодом человеке с незатянутым поясом действительно сидит несколько Мариев.
– Что же делать?
– Положение тяжелое, – сказал Катон; – если мы позволим этому бывшему сообщнику Катилины прийти к власти, Республика погибла.
И затем, поскольку он сомневался, что гибель Республики явится достаточно веской причиной для некоторых из присутствующих, он добавил:
– И тогда погибнет не только Республика, ваши интересы тоже окажутся в опасности; все ваши виллы, ваши статуи, ваши картины, ваши пруды и ваши рыбы, которых вы так старательно откармливаете, ваши деньги, ваши сокровища, вся эта ваша роскошь, с которой придется проститься, – все это обещано в награду тем, кто проголосует за него.
Тогда некий Фавоний, друг Катона, предложил выдвинуть против него обвинение в подкупе избирателей. На их стороне было три закона: закон Авфидия, согласно которому покупатель голосов должен был выплачивать каждый год по три тысячи сестерциев каждой трибе; закон Цицерона, который к этим трем тысячам штрафа, помноженным на число всех триб Рима, добавлял десять лет ссылки; наконец, закон Кальпурния, который привлекал к наказанию тех, кто позволил себя подкупить.
Но Катон выступил против этого предложения.
– Обвинять своего соперника, – сказал он, – это значит признать свое поражение.
Вопрос что делать? снова повис над ассамблеей.
– Именем Юпитера! – воскликнул вдруг Цицерон, – нужно сделать то же, что и он! Если это средство хорошо для него, значит, и мы можем использовать его для наших целей!
– А что скажет Катон? – раздались одновременно три или четыре голоса.
Катон размышлял.
– Сделаем так, как предложил Цицерон, – сказал он. – Филипп Македонский не знал такой крепости, которую нельзя было бы взять, если только была лазейка, через какую в нее можно было бы ввести маленького ослика, нагруженного золотом. Цезарь и Луций покупают трибы; надбавим цену, и они станут нашими.
– Но, – вскричал Бибул, – я не настолько богат, чтобы потратить пятнадцать или двадцать миллионов на одни выборы; такие средства хороши для Цезаря, у которого нет ни драхмы, но к услугам которого кошельки всех ростовщиков Рима.
– Это так, – сказал Катон; – но все вместе мы богаче его. И потом, если нам не хватит частных средств, мы почерпнем их из Казны. Давайте же, пусть каждый назовет свою цену.
Каждый назвал свою цену. – Ни Плиний, ни Веллей не называют суммы, которую удалось добыть в ходе этого сбора пожертвований; но, по-видимому, она была довольно существенной, поскольку Луций провалился, а Бибул был назначен консулом вместе с Цезарем.
Едва придя к власти, Цезарь тут же взялся за земельный закон. Каждый по очереди принимался за него, чтобы оживить свою популярность, и находил в нем свою погибель.
Попробуем рассказать покороче, что представлял собой земельный закон