Бесси возилась некоторое время на кухне, а поднявшись наверх, принесла мне пирожное на ярко разрисованной фарфоровой тарелочке. Изображенная на ней райская птичка, гнездящаяся в венке из вьюнов и нераспустившихся роз, всегда вызывала во мне чувство восхищения. Я сколько раз просила, чтобы мне дали подержать ее в руках и как следует рассмотреть, но в ответ на мои просьбы мне говорили, что я недостойна такой чести. И вот эта драгоценная тарелка оказалась у меня на коленях и Бесси любезно предлагает отведать лежащее на ней выпеченное колечко. Напрасное одолжение! Как это часто бывает, то, в чем тебе долго отказывали, потом предлагают слишком поздно. У меня не было желания есть пирожное, а оперение птицы и краски цветов казались мне странно поблекшими. Тарелочку с пирожным я отставила в сторону.
Бесси спросила, не хочу ли я почитать книгу. При слове «книга» во мне что-то взыграло, и я попросила Бесси принести мне из библиотеки «Путешествия Гулливера». Эту книгу я читала и перечитывала, и всегда с удовольствием. Я считала, что там говорится о действительных событиях, и по этой причине нашла для себя эту книгу гораздо более глубокой и интересной, чем сказки: вдоволь наискавшись эльфов в природе – и под листиками, и под колокольчиками, и под грибками, и под плющом, увивающем старые каменные стены, – я не раз приходила к разочаровывающему выводу, что все они покинули Англию и переселились в какие-нибудь первобытные места, где и леса более дикие и густые, и народу поменьше, тогда как лилипуты и великаны – это, как я считала, реально живущие на земле люди. И я не сомневалась, что в один прекрасный день я соберусь в дальнюю дорогу и увижу собственными глазами маленькие поля, дома и деревья, миниатюрных человечков, крошечных коров, овец и птиц страны лилипутов, а потом кукурузные поля высотой в наши леса, гигантских псов, чудовищных кошек, мужчин и женщин страны великанов высотой с башню. Однако когда моя любимая книга оказалась у меня в руках на этот раз и когда я стала перелистывать страницы, пытаясь найти в ее картинках то очарование, которое испытывала каждый раз при соприкосновении с этой книгой, то все мне показалось мрачным и пугающим: великаны – отталкивающими чудищами, лилипуты – жалкими и страшными карликами, а Гулливер – одиноким и потерянным странником в самых неприятных и опасных краях земли. Я не выдержала и захлопнула книгу, и положила ее рядом с не отведанным пирожным.
Бесси тем временем закончила уборку в комнате, помыла руки и выдвинула ящичек комода. Там лежали яркие лоскуты шелка и атласа, из которых она стала мастерить чепчик для куклы Джорджианы. При этом она стала напевать, и в песне были такие слова:
…В дни бродячей нашей жизни,
Давным-давно.
Эту песню я слышала не раз, и всегда слушала ее с удовольствием, да и голос у Бесси был приятный – по крайней мере, на мой взгляд. Но в этот раз, хотя ее голос оставался таким же приятным, я услышала в мелодии песни неописуемую печаль. Иногда, увлеченная работой, она пела припев низким