Пацаны отстали. Они замедлили шаг и совсем остановились в переулке, за два дома до хамушинской усадьбы.
– Ты зачем ей сказал!.. Зря. Сейчас драка будет…
– Дак я тебе хотел…
– Хотел он…
– А чо она заводная, как лесопилка?..
– Иди теперь сам… выручай.
– А ты?
Женька молчал. Эта волейбольная драма за последнюю неделю взвинтила его. И уже успокоился. А этот… друг называется… снова нашёл… Теперь мамка ввяжется в душещипательные распри, защищая не Женьку, а своё оскорблённое чувство. Дело может дойти и до драки. И тогда Женька, как это бывало не раз, и сам не утерпит, кинется на обидчиков и будет до крови защищать свою правду, мамку и собственное униженное достоинство.
– Пойдём вместе? Мамке твоей попадёт от Хамушихи… – и они припустились на Гробовозную улицу.
– Витька! Санька! – кричала Нина, перекрикивая собачий лай. – Где мячик? А ну-ка немедля… ко мне! – Во дворе шарахнулись гуси, раскрылатившись с перепугу, влетая на поленницу и в сенник… – Покрасили! Значит-ца!.. – вопила разбушевавшаяся мамка.
Вышла Хамушиха, квадратная женщина, с ромбовидным лицом и с длинной девичьей косой за плечами. Мать удалой двойни пацанов и вновь беременная с той же перспективой, она молча и неторопливо вышла за ворота, щёлкая семечки:
– Что ты тут разоряешься, Нинель Батьковна… Гусей перепугала… Ужо не пожар ли на селе?
– Дак я не тебя… кричу. Здравствуй-ка, кума… Давно тебя не видела…
– Здорово. Что надо – то?..
– Твои сорванцы дома? Погоди-ка…, – она обернулась на стоящих поодаль своих пацанов и поманила пальцем. – Лёнька! Иди-ка ты сюда! Рассказывай про мячик…
Пацаны подошли и молча насупились. Во дворе прекратился переполох. Собака лениво зевнула и улеглась возле будки.
– Ну что, Бандит, язык проглотил. Что ты против моих пацанов-то треплешься, а?.. Говори!
– Они мячик украли! – живо среагировал Лёнька на свою кличку.
– Мя-я-чик, говоришь… – зловеще протянула Хамушиха. – И у кого украли?
– У Женьки… вот.
– У Женьки! – нагнетала баба. – И какой у тебя, Женечка, мячик был?
– Жёлтый у нас, – заволновалась мама Нина, – ты, кума, не обижайся… Нам бы ваш мячик посмотреть…
– А чего его смотреть? На нём не написано, чей он. Да, нашли на назьмах… где-то. Исшарканный весь. Покрасила я его, починила, то ись… И никто его не воровал! Ты чо тут, Бандит, тень наводишь на плетень? Иди-ка отсель подобру-поздорову…
– Кума… Погоди шуметь. На каких это назьмах его нашли? Ведь уплыл он…
– У вас уплыл, у нас причалил… Я что зря белила тратила?.. Ничего не знаю… Нечего рот разевать…, – и она решительно повернулась к дому.
– Ай-яй-яй, кума! – предчувствуя недобрый исход, мама Нина набрала полную грудь воздуха. – И какая же ты бесстыжая! У безотцовщины… мальца несмышлёного… воровать?
– … наблядовала,