* * *
На следующий день вести были не лучше: из плавания не вернулось более сотни человек, а это практически одна целая деревня где-нибудь на задворках царства. Безусловно, какой-то уровень смертей был на море всегда. И от этого «морского мора» умирать стали не вчера, но такой размах скорбут приобрёл именно в последнее время, когда торговые компании, в том числе и Лукреция, стали осваивать всё более протяжённые маршруты.
Бороться с этим пытались по-всякому: кто-то посылал на борт монаха, который должен был молиться богам за здравие моряков. К слову, обычно они, ведущие аскетичный голодающий образ жизни, самыми первыми и погибали, и потому от такой идеи вскоре отказались.
Другие, кто видели в алкоголе спасение и обезболивание, разрешали своим работникам упиваться, чтобы проспиртованных моряков ничего не брало. Результат предсказуем – старшие чины обирали младших и, осушив все бочки в первые дни плавания, в лучшем случае садились на мель, про которую в пьяном бреду забыли, в худшем же – обломки, тела и пустые бутылки прибивало к берегу где-то рядом с деревеней, где играли малыши.
Лукреций поступил как хороший человек и как плохой предприниматель – он лишил себя громадных прибылей, пожалев жизни работяг. И в скором времени это спасёт его бизнес – за последующую неделю две известных компании объединились, а затем и вовсе закрылись из-за того, что почти все оставшиеся работники отказались плавать под флагами тех, кто безжалостно посылает на смерть своих людей. Не помогли даже удвоенные жалования.
– Якоб! Сюда!
– Да, мой лорд, что вы хотели?
– Всю ночь я не спал и…
– Я уже не удивляюсь этому, мой лорд. Вы, мне кажется, вообще никогда не спите.
– Подожди. Я думал о тех семьях, чьих мужей и отцов выбросили за борт моих кораблей. Ведь они даже не смогут похоронить их по-человечески.
– Некоторые капитаны перед возвращением высаживаются куда-нибудь и хоронят всех своих в братской могиле. Не думайте так о том, что я вчера вам сказал. Не поголовно же мы всех кидаем.
– В любом случае это делают не родные. А неизвестные моряки так и остаются гнилыми мертвецами где-то на чужбине. Они все ведь надеялись, что, вернувшись и получив жалование, они накормят свои семьи и будут жить в достатке. А теперь ни их, ни денег, и жены с детьми умирают с голода.
– Ваши слова хуже любых кошмаров, мой лорд. Мне кажется, на вас сказывается переутомление.
– Я не устал! – крикнул Лукреций, – я не могу свалиться от усталости в то время, пока мои люди страдают, а моё дело всеми доходами только лишь покрывает затраты! Но то, что я предложу, не понравится тебе ещё больше.
– Вы опять хотите что-то кому-то раздарить?
– Именно.
Старый Якоб вздохнул. Конечно, внутри его очень трогало меценатство и добросердечие юноши, глядя на него, он понимал, что в этом мире ещё осталось священное бесхитростное добро, не просящее ничего взамен, но рассудком он понимал, что ещё пара