– Прости, князь, – вдруг поклонился в пояс ему Белун. – Не признал я тебя сразу. Видно, старею уже.
– Так ты же сам говорил, сусед, что для тебя нет разницы между князем и холопом, а теперь вот мне в ноги кланяешься, – усмехнулся молодой воин.
– Так-то оно так, да только я не из-за звания тебе сейчас кланялся. Ты, князь, и сам не знаешь, из какого славного рода-племени происходишь, чья кровь течёт в твоих жилах. Я не про твоего отца сейчас реку, и даже не про деда, а много, много поколений ранее.
– Кого же ты имеешь в виду, старик?
– А это ты после узнаешь. Когда же узнаешь – очень удивишься. Скажу лишь, что в жилах этих девушек – сусед кивнул на Ольгу и Ефанду, стоящих за его спиной – течёт та же кровь, что и в твоих. Потому и служу я им верой и правдой, и тебе, княже, служить буду. А сейчас ложись-ка ты спать. До рассвета далеко, а утро вечера всё-таки мудренее. Да и дел у меня ещё множество великое.
С этими словами домовой направился обратно к печке. Прежде, чем вновь исчезнуть, он обернулся и смущённо произнёс:
– А за проделки мои не серчай. Я ведь не со зла, просто хотел, чтобы чужой человек побыстрее ушёл, не вынюхивал тут про нашё житьё-бытьё да сор из избы не носил.
… Долго ещё после этого Рюрик не мог уснуть, обдумывая слова старинушки о кровных узах, связывающих его с молодыми хозяйками дома да прислушиваясь, не раздастся ли вновь шорох за печкой.
Потянулись дни выздоровления. Впрочем, для Рюрика они не были ни слишком долгими, ни чрезмерно скучными. Наутро после той памятной ночи, когда пришлось воевать с неуступчивым суседом, пришёл, наконец, старик Сварг, дедушка Ефанды и Ольги. В его лице князь получил интереснейшего собеседника. Казалось, дед знает все сказания, легенды и байки, которые существуют на свете, на каждый вопрос он находил свой интересный ответ. Да и младшая из внучек не давала скучать гостю. К тому же несколько раз к Рюрику приезжал приёмный сын Аскольд, привозил новости из стольного Новгорода да передавал вести от сидящего ныне на княжьем столе Вадима. Так что скучать князю не приходилось.
Первые четыре дня Рюрику не позволяли подниматься с постели, что, конечно же, несказанно его раздражало. К тому же князю очень хотелось поговорить с Ольгой и узнать про её тайны, на которые столь откровенно намекала и Олег, и Ефанда. Но та либо ловко уходила от расспросов, либо вообще куда-то исчезала. И лишь Ефанде удавалось несколько смягчать его раздражение и унимать дурной нрав, однако на вопросы о сестре она тоже не отвечала.
Постепенно князю разрешили понемногу вставать с ложа, прогуливаться вокруг дома, и тогда младшая из сестер решила немного поднять настроение гостю. В один прекрасный солнечный день, когда дома кроме них двоих, некого не было, она вошла в горницу к князю с двумя деревянными мечами в руках. Рюрик с удивлением рассматривал необычный наряд девушки: в тёмные холщовые ноговицы, короткую мужскую рубаху и мягкие