–– Мне нечего сказать, вы правы.
–– Я вижу по вашим глазам и читаю в них, что вы действительно любите друг друга, но бойтесь: сире Антонио да Винчи может разрушить вашу любовь, как однажды разрушил любовь своего старшего сына Франческо, то есть, вашего брата, Пьеро, и его избранницы Камилы, такой же бедной контадины, как и Катарина, – с выразительной грустью продолжала Туцци. – Мне даже как-то
пришлось лечить его душу, потому что, разлучившись с любимой и отчаявшись, он уже не находил себе успокоения под сводами всемогущей
*Сожжение Соблазнов – так традиционно в то время назывались инквизиторские костры, на которых сжигались предметы искусства и живописи, изображавшими голыми языческих богинь: Венеру, Афродиту, Немезиду и т. д.; иногда инквизиторы сжигали и создавших их художников.
Святой Церкви и обратился за помощью ко мне… И, несмотря на то, что все считают меня ведьмой, именно мне удалось вернуть его в её Святую обитель!.. – усмехнулась она, перевела дыхание и грустно подытожила: – Вряд ли ваш отец, узнав о том, что вы влюбились в бедную сироту, позволит вам жениться на ней…
–– Ворон сел на осколки твоего бокала, – затуманенным взглядом посмотрела Катарина на Пьеро. – А пьяный Аккаттабрига – это просто случайное совпадение…
Пьеро вздрогнул, и в его глазах воцарился ужас: об отце-то как о чёрном вороне он и не подумал. Хватая ртом воздух, он не знал, что сказать и что возразить в свою защиту. Глядя на ожидавшую его ответа Катарину, ему вдруг стало неимоверно страшно, что он её может потерять. Отхлебнув из кубка вина, Пьеро поперхнулся и закашлялся.
–– Катарина!.. Мона Туцци!.. – с трудом справляясь с кашлем, выдавил он. – Мой отец и вправду холодный и бесчувственный человек, но горе Франческо, которого он под страхом отцовского проклятия заставил отречься от Камилы, тронуло его…
–– И поэтому он подослал к ней своего подёнщика, мессере Чиллино, грубого, неотёсанного конюха, которого он вознаградил большими деньгами, чтобы тот изнасиловал бедную девушку, – с усмешкой оборвала его Туцци. – Не смеши, Пьеро, я не верю, что ты ничего не знаешь…
–– Что?! – лицо Пьеро почернело, как грозовая туча.
Он застыл, как изваяние. Катарина отшатнулась от него и тоже замерла на месте. Воцарилось тяжёлое молчание. Пьеро долго не сводил с насмешливых глаз Туцци своего страшного взгляда. Ему трудно было поверить в то, что она говорит, но он чувствовал, что в её словах сквозит безжалостная истина. Подавив в себе импульс негодования, он нашёл в себе силы попросить её, чтобы она продолжила.
––