Алекс с укором посмотрел на старосту.
– Ну что я такого сказала?! – искренне недоумевала великовозрастная шалунья.
– У тебя кожа наверно как у слон.
– Э! Э! Фильтруй базар!.. Ну иди еще извинись перед ней за меня. С тебя станется. – А-а! – Алекс с тем же безнадежным выражением, что и учительница, махнул рукой, мол, что с тобой говорить.
Они вышли в коридор.
– Между прочим, тебя сегодня с вещами увозят, – сообщила девушка. – Вскрылись твои старые преступления и все – прощай, Алекс!
Он остановился и обалдело на нее уставился.
– Да ты что, шуток не понимаешь. – Даниловна по-дружески толкнула его в плечо. Это было едва ли не первое ее прикосновение к нему, но Копылов даже не заметил этого. – За тобой куратор приехал. Куда-то тебя везет на все лето. Мне сказали тебя собрать.
Куратор? Всю весну о нем было ни слуху, ни духу. И вот снова нарисовался.
Они прошли на крытую галерею, соединяющую учебный корпус со спальным.
– А как же экзамены? – вспомнил Алекс.
– Осенью сдашь. Тебе сейчас все равно их не сдать.
В мальчиковой спальне сильно было засилье цветных глянцевых пятен. У изголовья каждой из шести кроватей на стене красовались вырезанные из газет и журналов фото. По заведенному порядку каждому воспитаннику разрешалось повесить не больше трех картинок – только Хазин повесил себе пять, доказав классному руководителю, что если Копылов повесил одну, то он за счет этого может повесить себе на две больше. В основном это были снимки обнаженных красавиц и культуристов и только у Алекса висел тихоокеанский атолл с пальмами и сверкающей водной гладью. Еще у каждого из ребят имелась своя книжная полка, на которой стояли учебники и беллетристика.
Пока он бросал в сумку рубашки и носки, Даниловна разглядывала его книги и журналы.
– Покажи мне ее фотографии? – вдруг попросила она.
– Чей? – не понял Алекс.
– Ну той девчонки из Коста-Рики. Пацаны сказали, что есть у тебя.
– В тумбочке. – Он даже не стал отходить от шкафа с одеждой.
Староста открыла тумбочку. Достала из пакета и внимательно просмотрела все фото Камиллы.
– Ты с ней целовался?
Вопрос что называется в лоб. А можно ли то, что было с Камиллой назвать настоящим поцелуем? Да и с какой стати он должен отвечать?
Алекс присел на стул переобуться.
– Какие еще вопросы?
– Ну как хоть зовут скажи.
– Камилла. Довольна?
Даниловна вытащила из ящика медальон, который при бегстве из Лимона оказался у него в кармашке рубашки.
– Это от нее?
– Нет, от мамы. Он не открывается.
Староста что-то зацепила ногтем и медальон открылся.
– Да запросто открывается. Тут какая-то штука. Из золота, что ли? – Она с удивлением смотрела на чип внутри медальона.
– Потом посмотрю. – Алекс мельком глянул на желтую плоскую штучку, закрыл медальон и сунул себе в карман.<