– То есть за семьсот с лишним лет атмосфера Земли осталась неизменной? – подал голос памятный мне блондин. На его лице застыла ухмылка. Мне почему-то показалось, что он с некоторой надменностью слушал своего кудрявого коллегу.
– То есть сейчас она благоприятна для человека. Что было с ней в течение прошедшего после ухода колонистов с Земли времени неизвестно, – в том же тоне ответил блондину кудрявый и вернул столь же ядовитую ухмылку.
Визави лишь цокнул в ответ.
– Что в таком случае получается? – подала голос низенькая курносая девушка в сером комбинезоне. Она одна из гражданских не была облачена в белый костюм химзащиты.
– Надо спускаться на землю и исследовать почву, – ответила ей сидевшая рядом рыжеволосая девушка с короткой стрижкой "под мальчика". В ее левой ноздре сияло маленькое серебряное кольцо.
Вынужденное украшение, надо сказать. Скорее всего эта девочка-мальчик происходила с самой немногочисленной колонии на луне Солютиса – Инкурии. На ней не было атмосферы, зато залегало огромное количество ресурсов, ценных для научных разработок – там люди вынуждены были выходить за границу обеспеченных кислородом баз-отсеков и пользоваться не только скафандрами, но и обычными респираторами, крепившимися на поясе и доставлявшими воздух через тонкую трубочку, заканчивавшуюся соплами. От частого соприкосновения с инородным телом начинались раздражения слизистой носа. Чтобы такого не происходило все инкурийцы носили серебряные кольца, пропитанные нужными лекарствами, заживлявшими раздражение. Они так привыкали к ним, что носили их далеко за пределами своей родной луны.
– Не рановато ли? – на этот раз заговорил сидевший по правую руку от Олька бородатый дородный мужчина. Я не сразу заметил, что у него не было правой руки.
– Самое время, – покачала головой рыжеволосая. Ее веснушчатое лицо выглядело очень молодо, с первого взгляда инкурийка смахивала совсем на подростка. Но это был лишь обман сознания. Дело в том, что на Инкурии большинство почвы составляли какое-то минеральное сырье, испускавшее особый газ. Его состав моему простому солдафонскому мозгу был неизвестен. Но от него, как говорят, кожа куда как менее была подвержена старению. Или это уже мутация?
– В конце концов мы сели в эхоплан не для того, чтобы торчать в воздухе, – согласился последний из мужчин-ученых. Долговязый, черноволосый и в очках – такой же азурянин как и Ольк.
– Решать все равно не вам, – снова усмехнулся блондин. – Александр?
– Я выслушал еще не все мнения, – незамедлительно ответил глава яйцеголовых и