Возвращаться обратно на землю никто не думал. У кораблей кончилось топливо для пространственных прыжков, а для того, чтобы собрать новое требовались технологии, которых на тот момент не было. В общем, остались на Азуре колонисты и принялись создавать новое общество, сосем в отрыве от родного дома. А затем всевозможные заморочки, хозяйство, дети и… как-то не до Земли стало. А от неё больше никаких вестей не поступало.
– Петербург? Не слышал… – пожал плечами я.
– Бестолочь! Вроде в одной школе числились… – озадачено произнес Джонни. – Впрочем, ладно! Тебе должно понравиться!
– Сомневаюсь, – покачал головой я.
– Да вон, пошли к яйцеголовым. Посидим рядом, послушаем… У них там очередная дискуссия, – кивнул Джонни в сторону сгрудившейся друг с другом группы гражданских и тут же покинул меня.
Ну и пусть катится к черту! Хотя бы перестал гундеть под ухом…
Я, размякнув на сидении, медленно обвел взглядом салон эхоплана: он представлял собой овальное помещение с пятнадцатью рядами попарно стоявших сидений. Мягких, надо сказать, ведь эхоплан принадлежал к научно-исследовательской части, а не просто к десантной. В наших армейских ничего кроме пластика и валидия не предусматривалось… Все скупо, расчетливо и согласно уставу.
Нет, вы поймите меня правильно. Конечно, я испытывал и гордость, что попал в весьма незаурядную экспедицию, и некоторое волнение за результаты, и даже определенные… сантиментальные чувства что ли присутствовали. Ведь Родина человечества, как никак, заново открывалась наших глазам… Но, если честно, за пять лет военной службы я побывал в таком количестве всяких экспедиций и насмотрелся такую на кучу руинов, причем, не руками людей созданных, что мне от части… все равно. Нет изюминки что ли.
Вот, например, азуряне очень любят путешествия на Олеон. Для птенчиков с голубой планеты суровая и неприветливая природа моего родного камешка что паприка для шанхаса: объект будоражащего кровь интереса. Туда и пострелять по сафивам и сейвам летают, и побродить в лабиринтах Итма – очень древних руинах неизвестной расы, по всей видимости вымершей задолго до нашего появления. Во всяком случае за семьсот лет никого кроме людей там не видели. Ах, ну да! Забыл еще, что у нас, олеонцев, сиреневые, иногда фиолетовые глаза от обилия какой-то дряни в воздухе Олеона. Они, кстати, в ночи светятся… И все это интересно азурянам (говорю только про них, поскольку гости с других планет залетают на Олеон редко – средств на путешествия хватает больше богатым жителям мира океанов), заставляет их дрожать от нетерпения…
А мне что до этого? Родился там, жил там, дышал там. Гонялся за сафивами на аэроциклах, сейвов кормил