Я открыла глаза, и первым, что я увидела, были серые, как ноябрьское небо, очи с темной обводкой по краю радужки. Их обладатель стоял слишком близко, раз я смогла разглядеть все оттенки его глаз. Я отпрянула и оглянулась. Сердце подпрыгнуло к горлу, ища выход. Зажмурилась. Снова осмотрела окружающее пространство. Ничего не изменилось.
– Вы меня усыпили и перевезли сюда?! – мое самообладание явно летело к черту.
Я стояла посреди круглой, достаточно просторной комнаты метров восемь в диаметре. Стены ее были сложены из крупных, ослепительно белых камней, подогнанных друг к другу так плотно, что раствора, соединявшего кладку, не было видно, а, может быть, его и вовсе не было. В комнате не было окон. На полу – покрытие из светлого дерева, он был заметно вытоптан в центре и возле двери.
Мои похитители и обладательница противного голоса обнаружились неподалеку. Я рассмотрела внешность женщины, она была идеальна: черные волосы, миндалевидные глаза черного же цвета, белая кожа, высокие скулы, алые губы, прекрасная фигура, облаченная в очевидно дорогое платье – в общем, полный, по обыкновению волнующий мужские сердца комплект. Общее впечатление портило выражение ее лица – что-то среднее между гримасой избалованного подростка, которому не купили последний айфон, и недовольной миной железной бизнес-леди, готовящейся организовать рейдерский захват фирмы конкурентов.
Она смерила меня оценивающе-презрительным взглядом, я же ответила ей пренебрежительно-уничтожающим.
– Так что? – обернулась я к своим похитителям. – Как долго я была в отключке? Далеко успели меня увезти?
– Довольно далеко, – задумчиво отозвался седовласый.
Айсайар и Эрдьяр, которые, по моему мнению, были обычными бандитами, в свою очередь переглянулись со скорбным видом понимания моей душевной болезни. Но меня эти многозначительные взгляды не остановили.
– Если вам нужны деньги, – выдвинула я логичное предположение и сразу же предложила вариант решения проблемы. – Позвоните моему партнеру, Кириллу. Он заплатит!
Бандиты переглянулись вновь, и я успела заметить в бороде Эрдьяра насмешливую улыбочку. Над чем он смеется? Я чуть выше подняла подбородок и сдвинула брови, как делала всегда, когда хотела показать уверенность, которой не чувствовала на самом деле.
Женщине, судя по всему, надоело наблюдать этот спектакль, и она выдала достаточно длинную тираду на незнакомом мне языке. Я поняла, что она обращается только к Айсайару – она смотрела на него в упор, и пару раз в монологе брюнетки прозвучало имя седовласого. Ее мимика выражала презрение, и, почему-то я была уверена, что ко мне. Такое явное и незаслуженное унижение пребольно кольнуло где-то в районе желудка. Это ощущение не было для меня новым, но я давно не испытывала подобных чувств.
Айсайар красноречием брюнетки не проникся и в ответ на ее речь только хохотнул, бросив короткую фразу на том же языке. Повернувшись к Эрдьяру, он протянул открытую ладонь, в которую рыжебородый