Из воспоминаний Михаила Бухарина21:
…И вот, наконец, я дождался, когда отправится поезд. Но я ехал очень мало. На станции Есаульской я вылез, так как пропуск брал, чтобы вылезти и забрать жену, которая была у своей матери. И что же, когда я приехал на станцию Есаульскую, то уже было время 9 часов по старому времени. Я пошел в деревню к своему дяде. Подхожу к его дому и постучал в окно, тетка мне открыла дверь, я зашел, и мне стали рассказывать, что тут создается на счет меня. Я узнал от них, что меня здесь казаки давно разыскивают, что жене моей режут глаза мужем большевиком, и что ты не хорошая женщина, потому что жена большевика.
Когда я к ним зашел, то дядя мой выпивал самогонку с казаком другого поселка, который тоже и ему, и мне был сродственник. Как только я зашел в комнату и стал их расспрашивать, в чем это у них тут дело, он говорит, что мы охраняем свою деревню от банды большевиков, а сыновья наши ездят в разведку ближе к фронту. И я говорю:
– А что вам плохого сделали большевики?
– Да они все грабили нас и обирали. Ты на нас не сердись, ты человек свой, и мы тебя не боимся, хотя ты и тоже большевик, но уже теперь не быть вам у власти.
Я им сказал, что напрасно вы так скверните большевиков, что они у вас грабили и драли…
Из политической сводки Северо-Урало-Сибирского фронта красной армии22:
15 июля 1918 г.
Секретно
После отступления от Нязепетровска, где мы потерпели неудачу в боях, в которых мы пострадали, в особенности латыши, благодаря неимению свежих резервов, настроение срди оставшихся войск подавленное. Приняты меры к восстановлению настроений красноармейцев [далее зачеркнуто: В Екатеринбурге происходит организованная эвакуация советских организаций]. Положение еще устойчиво. Штаб фронта работает и еще не думает эвакуироваться.
Глава вторая
Важное решение
Екатеринбург, июль 1918 г.
– Товарищи, вчера я вернулся из Москвы и передаю вам пламенный пролетарский привет от самого Ленина, – Голощекин победоносно обвел взглядом зал, но ожидаемой реакции не получил. Здесь собралась не разномастная толпа работяг, готовая с восторгом внимать любому хлесткому слову очередного оратора, а почти все руководство уральских большевиков.
Люди эти ценили не слова, а дела. Дела же в данный момент обстояли очень плохо. После разгрома Войцеховским красноармейских отрядов под Нязепетровском падение Екатеринбурга казалось уже неизбежным.
– Владимир Ильич принял меня очень тепло, мы беседовали с ним больше часа, – продолжил Голощекин. – Он был очень обеспокоен ситуацией, которая сложилась у нас на Урале, и потребовал, чтобы мы сделали все возможное для сохранения завоеваний революции. Действовать нужно жестко и решительно – никакой пощады врагам советской власти!
– Это понятно, – недовольно