Мы встречались с ней уже три года, с тех пор, как она пришла к нам попросить кружку сахара – чай попить было не с чем, а бежать в магазин влом. Я как раз сидел дома, а родители свалили к бабке с дедом, оставив дома меня одного.
Я всегда страшно сопротивлялся поездке к дедам – дурацкие разговоры о каких-то родственниках, сюсюканье бабки и слюнявые поцелуи, которые потом тайком оттирал.
Поцелуи признаю только от подружки, и то – чтобы прежде зубы почистила. Патологически брезглив, понимаешь ли. Отец всегда над этим хихикал и говорил, что я уродился в каких-то князей Пипиркиных – из общей бутылки пить брезгую, от одного куска кусать брезгую – как будто не парень с рабочих окраин, а вшивый интеллихент в десятом поколении.
В общем, когда Машка пришла, она встретила здоровенного половозрелого субъекта в свободной квартире и с желанием трахать все, что шевелится. Чем она и воспользовалась. Как раз это был период после ее второго развода, и Машка уже два месяца страдала без мужчины.
Видимо, эффект от нашей первой встречи был таким, что память о ней отложилась в подкорке Машули на генетическом уровне. Теперь я у нее ассоциировался с хорошим сексом и служил чем-то вроде запасного варианта – нет никого другого, почему бы не воспользоваться этим почти двухметровым фаллоимитатором? Я все понимал, конечно, – не дурак. Только и мне это было тоже удобно. Тем более что я на знакомство с гламурными телками никак не тянул – ни по финансовому уровню, ни по происхождению. С Машкой у нас были теплые дружеские отношения. Приятно, в самом деле, иногда трахнуть друга…
Вот-вот должны были прийти родители, и я срочно залез в ванную, пока ее не оккупировали часа на два. Отец вечно по полчаса отмывал потеки машинного масла на руках, а мама иногда запиралась и устраивала там стирку. Увы, санузел у нас был совмещенный, так что выливалась это частенько в подпрыгиваниях и криках возле запертых дверей: «Скорее вы там! Уже невмоготу!»
Помывшись, я подошел к зеркалу и оторопел: на груди и животе у меня виднелся странный узор, как будто сюда врезала молния, оставив рисунок, в точности напоминающий ее фигуру. Змеистый, разветвленный след, разделенный на три части. Рисунок напоминал татуировку, каким-то образом нанесенную на мою кожу в тот период, когда я валялся в беспамятстве. Я даже подумал – уж не шутки ли это Петьки или Коли. Потом отбросил эту мысль как глупую – у них не хватило бы способностей на такую штуку. Здесь нужно было быть лекарем-магом, а я до сей поры таких не встречал – очень редкая модификация человека. Проклинающих и разрушающих хватает, а вот лечащих…
По какой-то странной причине исследования магов-ученых больше двигались в сторону военных разработок, чем в отношении лечения