Сначала Лева наивно думал, что проживет без дружбы с Кремлем. К тому же он знал многих, кто вошел в тусовку приближенных политтехнологов, видел их в работе и имел преимущественно невысокое мнение по поводу их мастерства. Он снисходительно улыбался, узнав, что очередной такой товарищ получил крупный заказ. «Ну-ну», – саркастически комментировал Лев. И зря.
Лева не учел, что таланты у людей могут быть разные. Придворные политтехнологи обладали потрясающим чутьем на конъюнктуру, они видели то, что не углядел Лева. Люди, пережив 90-е годы, так устали от политики, так наелись этого дерьма, что шарахнулись в другую крайность. Им стало категорически неинтересно все, что связано с выборами, да и вообще с политикой. Явка на выборах упала, и выигрывать стало возможно лишь за счет мобилизации пенсионеров и бюджетников. Оставалось только привести их на выборы и сказать, за кого правильно голосовать. Если кто-то артачился, ему задавали сакраментальный вопрос: «Ты что, назад в 90-е захотел?» Потом добавилось пугало майдана… Словом, люди голосовали, не доставляя особых хлопот.
Профессионализм Левы потерял былую притягательность для заказчиков. Его умение действовать в нестандартной ситуации не нашло спроса в новых политических реалиях. Ведь ситуация становится год от года все более стандартной.
Лева наивно думал, что старые связи не ржавеют, а прежние клиенты не соскочат. И ошибался. Ему звонили и говорили:
– Извини, я и дальше с тобой с удовольствием работал бы, но сверху настоятельно рекомендуют взять в качестве политконсультанта Иванова.
– Так ведь он мудак! Он же провалил все кампании, за которые брался.
– Тем не менее. Нам рекомендуют, мы выполняем. Ты же понимаешь, что Иванов не просто так в той обойме оказался. Значит, кому-то это надо. Может, он отстегивает кому? Я поперек этого не пойду. Прости, но мы работаем с Ивановым.
За Ивановым потянулись Петров, Сидоров… Очень скоро заказов для Льва Михайловича почти не осталось. Не умея жить в режиме экономии, он быстро промотал прежние накопления и все чаще занимал деньги у друзей, которых становилось все меньше.
На этой печальной ноте его застал звонок из Зауралья. Судьба кидала ему кость. Но выбирать не приходится, в каких-то обстоятельствах и этому радуешься.
Лев Михайлович твердо решил не упустить этот заказ. Он принял душ, заварил пакетик чая и решительно придвинул к себе бумаги, которыми его снабдил губернатор.
Перед ним было личное дело Людмилы Шиловой. Все оно состояло из фотографии и единственного листа, которого хватило, чтобы уместить все вехи ее зачаточной биографии.
Фотография разочаровала Льва