Мгновение – и мой полет был завершен. Я сознавал при этом безнадежно отчетливо, что грежу, что представшее моему внутреннему взору видение лишь плод разгоряченного воображения. Но я не мог противиться ему. Он завладел мной, этот краткий сон, длившийся бесконечно короткую долю секунды, настолько ничтожную, что за это время, я не чувствовал тяжелых ударов дождевых капель начавшегося где-то наверху ливня. Я упал… и тотчас достиг дна колодца.
Полет закончился на верхнем этаже здания, стоящего на возвышенности. Я, бесплотный дух, пробившийся сквозь прутья решетки, остановился и огляделся по сторонам.
Запустение царило вокруг. Стылый ветер гулял по переходам и комнатам, по наспех подогнанным бетонным плитам пола, по крошащейся кирпичной кладке стен, зияющей щербинами, залетая в окна, лишенные стекол, сметая в кучи газетные обрывки, сигаретные пачки, конфетные обертки и прочую дребедень. Какие-то тени промелькнули по этажу, обострившимся зрением я мельком увидел их, прошуршавших по дальним коридорам здания, затерявшихся на этажах. Тени живущих здесь людей или люди, живущие здесь как тени? Дух мой устремился к проему окна, может там, в перекрестьях улиц, вновь увидит он их.
Здания, теснившиеся окрест, несли на себе ту же неизгладимую печать торжества времени над суетным миром. Некоторые, кажется, только строились, но стройка эта продолжалась не один десяток лет, иные же были уготованы к сносу, но сроки его бесконечно откладывались. Та жалкая участь, что была уготована дому, в которое упиралось дно колодца, в точности повторяло судьбу всех прочих строений. Заброшенные и полуразрушенные, покинутые создавшими их строителями, они производили впечатление разбитых варварской рукой склепов. И тем не менее, а дух мой нисколько не сомневался в этом, они были обитаемы. Полнились промелькнувшими пред моим обострившимся взором тенями людей или людьми-тенями, ютящимися на чердаках и в подвалах, скрывающимися по углам и щелям, где только возможно, от стылого, промозглого, но неизменно кружащего, кружащего и возвращающегося на круги своя, ветра.
Но на запущенных, замусоренных улицах и перекрестках, чье покрытие кое-где вздыбилось, кое-где провалилось, покрылось волнами и проплешинами, взгляд моего духа, сколь ни старался, не мог отыскать ни единой души. Весть о его приближении заставила всех попрятаться еще лучше по убогим обиталищам, в скелетах домов, лишенных плоти внутренней отделки, меж полусгнивших костей зданий, медленно доживающих дни свои. Или то был привычный порядок вещей обитателей этого мира? – дух мой, бродивший по улицам, в тщетных поисках душ, не знал этого.
Искания его были тщетны, как тщетны и старания найти в городе единую живую былинку – ни деревьев, ни кустов, не видел он. Не виделось ему и самой земли, – лишь бетон и асфальт улиц, покрывал пространство меж зданий, простираясь окрест до самого горизонта, ясно различимого невдалеке. Невольно