– Одессы не будет, – со вздохом сожаления ответил де Рибас. – Но вы не о том печётесь, Франц Павлович. Как бы нам с вами в казематах Петропавловской крепости не оказаться.
* * *
Город я покидал с тяжёлым чувством. Почтовой кареты ждать пришлось бы долго, поэтому я отправился в обозе чумаков на тюках с солью. Вокруг кипела работа. Но приказ о свёртывании строительства уже был получен. У заставы меня поджидала толпа торговцев. Широкополые греческие шляпы, расшитые молдаванские жилеты, алые кушаки. Среди народа я заметил даже турецкие фески. Опалённые южным солнцем лица с вислыми усами. Темные глаза.
– Господин из Петербурга! – Толпа обступила воз, на котором я ехал. – Господин из Петербурга, как же так? – задал мне вопрос широкоплечий, чуть сгорбленный старый еврей. На нем была рабочая ситцевая блуза, молдавский яркий жилет, а на голове расшитая бисером кипа. – Мы в город столько труда вложили, столько денег…. А его закрыть хотят. Мы родные края покинули, чтобы служить России…. Больше нам податься некуда. За что с нами так поступают? Посмотрите: мы все здесь живём, как твари в Ноевом ковчеге. Мы все – одна семья. А понадобится – умрём за императора. Господин из Петербурга, где же справедливость?
– Я только привёз приказ, – с сожалением ответил я. – Просите губернатора, чтобы он подал прошение царю. Ничем вам помочь не могу.
Севастополь
Вновь повезло с военным обозом. На этот раз везли корабельные орудия, порох в просмолённых бочонках и ящики с чугунными ядрами. Дорога вилась по скалам у самого обрыва. Слева поднимались горы. У подножья росла буйная зелень, доселе мне невиданная. На кустарниках густо распустились ярко-жёлтые цветы. А сами горы вздымались белыми отвесными стенами, похожие на суровые морщинистые лица гордых старцев. Справа открывалась гладь голубого моря. Солнце жгло нещадно. В теснинах становилось душно, но лишь только кони выносили на откос, как тут же жару прогонял прохладный ветерок.
Наконец впереди показался белый город. Маленькие домики рассыпались по берегу широкой бухты. В саму бухту, расправив паруса, величественно входили кильватерным строем боевые корабли. Облачко дыма выпорхнуло из пушечного порта первого корабля. Затем донёсся запоздалый грохот и эхом заметался среди гор. С бастиона ответило орудие.
– Это и есть Ахтиар? – спросил я у флотского офицера, ехавшего со мной в повозке.
– Он самый, – благоговейно ответил офицер, сорвал шляпу и перекрестился. – А это наши корабли идут. Красиво идут! Словно лебеди. Впереди «Святой Павел», флагманский.
В штабе я долго ждал приёма. Офицеры мелькали туда-сюда. Походка уверенная, немного вразвалочку. Вид непривычный для меня: все в белых мундирах. Шпаги короткие. Сапоги без шпор. Адъютант разбирал корреспонденцию, сидя за массивным дубовым столом. Было нестерпимо жарко. Я встал возле распахнутого окна, чтобы хоть немного освежиться.
В штаб вошёл офицер невысокого роста. Движения размеренные,