Ну а если нет…
Если нет, то при нем босые ноги и разбитая бутылка. И осколки стекла на полу.
«Молодец, Драконья Погибель. Давай, исправляй ситуацию».
Он пустил в ход голос вождя.
– Я здесь гость, вы, придурки паршивые. Узы, связывающие меня с местными, засвидетельствованы Небожителями, и потому я вынужден их защищать. Или шаманы больше не учат молокососов этой хрени?
Юноши переглянулись. Такое истолкование маджакских обычаев было в лучшем случае сомнительным – не считая мелких ритуальных даров, за гостеприимство в степи никогда не платили. А проживание в таверне или меблированных комнатах, скажем в Ишлин-ичане, считалось чем-то совсем другим. Но Эгар был скаранаком, а эти двое – ишлинаками из приграничных степей, так что они могли и не знать достаточно о своих северных сородичах, чтобы разбираться в их обычаях, да и к тому же – эй, этот старик в войну прикончил гребаного дракона, так что…
Тот, что лежал на полу, застонал и попытался подняться.
Время истекало.
Эгар указал вниз бутылкой и разыграл козырь.
– А что ваши клановые старейшины сказали бы про такую херь? Воровать у другого мужчины шлюху прямо из-под носа? Это что, по-вашему, правильно?
– Он же не зна…
– И с ножом идти на брата? Вас и это устраивает?!
– Но ты…
– Да заебался я с вами базарить! – Эгар опустил руку с бутылкой, как будто она ему больше не требовалась. Взамен ткнул в них пальцем, изображая раздражительного кланового старейшину. – А ну быстро подняли его и убрали на хуй отсюда. Унесите его с глаз моих долой, пока я не разозлился.
Они медлили.
Он прорычал:
– Вон отсюда! Устраивайте вашу сраную вечеринку где-нибудь в другом месте!
Что-то дрогнуло в их лицах. Их спутник зашевелился на полу, и они поспешили к нему. Эгар с облегчением отступил. Бутылку он все еще держал наготове. Они вдвоем приподняли раненого, закинули его руки себе на плечи и повернулись к двери. Прежде чем уйти, один отыскал в себе толику бравады, чтобы не упасть лицом в грязь. Он неуклюже развернулся, согнувшись под тяжестью ноши. Гнев еще не утвердился на его лице, но выражение становилось все более жестким.
– Чтоб ты знал, Кларн этого не потерпит.
Эгар снова вздернул подбородок.
– А ты проверь. Кларн Шенданак – степняк до мозга костей. Он увидит суть, какая она есть: надо уважать тех, кто этого заслуживает. А теперь убирайтесь вон.
Они вышли под дождь, оставив дверь распахнутой. Драконья Погибель осознал, что стоит посреди зала, где на него таращатся местные.
Вскоре кто-то встал из-за стола и закрыл дверь. По-прежнему никто ничего не говорил, все продолжали смотреть на Эгара. Он понял, что разговор происходил на маджакском – присутствующие ничего не поняли.
Он все еще сжимал в руке горлышко бутылки.
Он положил его