Поставив имя нашего приятеля в самый конец фразы, господин Жакаль, как говорят в театре, усилил действие сказанного. И понял, что добился своего по тому, как невольно вздрогнул его спутник.
– Стоп! – крикнул тот кучеру. Вернее, тому, кто исполнял обязанности кучера.
Карета застыла как вкопанная.
– Нет ничего проще, – небрежно бросил господин Жакаль. – Я сейчас напишу при свете луны несколько строчек на листке моей записной книжки.
И, словно уже получив на то разрешение, господин Жакаль поднес было руку к повязке на глазах. Но спутник остановил его руку.
– Не надо проявлять инициативы, мсье. Здесь мы, а не вы решаем, как все должно происходить.
Закрыв окна, незнакомец тщательно задернул шторки из красного шелка, предназначавшиеся для того, чтобы никто не видел, что происходит в карете, и одновременно не дававшие возможности сидящим в карете видеть то, что происходит вне ее. После чего он достал из кармана маленький фонарик и зажег его с помощью фосфорной спички.
Господин Жакаль услышал потрескивание разгоревшейся спички и почуял терпкий запах фосфора, который проник в дыхательные пути.
– Вот уж воистину, – сказал он, – я имею дело с людьми, которые не желают, чтобы я полюбовался природой. Это очень несговорчивые люди. Как приятно иметь с ними дело.
– Мсье, – сказал ему на это сосед, – теперь можете снять повязку.
Господин Жакаль не заставил повторять это дважды. Медленно, словно человек, которому некуда торопиться, он снял платок, который на некоторое время сделал его слепым, словно Судьбу или же Любовь.
Он был в герметично закрытой коробке.
И понял, что ему не удастся увидеть ничего из того, что происходит на улице, поскольку не было видно ни единой щелки. Поэтому, немедленно покорившись судьбе, как это делают обычно все решительные люди, он достал из кармана записную книжку и написал на одном из ее листков:
«Приказываю господину Канлеру, дежурному в помещении Сен-Мартен, немедленно выпустить на свободу господина Сальватора».
Поставил дату и расписался.
– Теперь, – сказал он, – можете отдать этот приказ моему кучеру. Он достойный и замечательный человек, привыкший к моим филантропическим поступкам. И он немедленно выполнит поручение, которое я ему дам.
– Мсье, – ответил с обычной для него вежливостью сосед господина Жакаля по карете, – полагаю, что нам еще представится случай воспользоваться услугами вашего кучера. А для таких поручений у нас есть люди, которые стоят всех кучеров мира.
Незнакомец погасил фонарь, ловко и тщательно завязал платок на глаза господина Жакаля, приказал ему более строгим тоном не делать ненужных движений, открыл дверцу кареты и позвал кого-то.
Но при этом незнакомец произнес имя, которое