– Я знаю человека, который поручил вам меня стеречь.
– С чем вас и поздравляю, – сказал Жан Торо. – И желаю вам знать побольше таких людей, как он. Хотя, честно говоря, не думаю, что таких людей на свете много.
– Выйдя отсюда, – решительно продолжил господин де Вальженез, – ибо когда-нибудь я отсюда все-таки выйду, не так ли?..
– Это не исключено, – ответил плотник.
– Так вот, выйдя отсюда, я отправлюсь в полицию и оставлю там свою жалобу. И спустя час он будет арестован.
– Арестован? Мсье Сальватор – арестован? Ну вы даете! – произнес Жан Торо. – Да этого никогда не случится!
– Ага! Значит, его зовут Сальватор, – сказал Лоредан. – Под этим именем я его не знал!
– Под этим или другим, но я запрещаю вам заявлять в полицию на этого человека, поняли? Каким бы графом вы ни были!
– Вы мне запрещаете? Вы?..
– Да, я! Впрочем, он сам за себя сможет постоять.
– Посмотрим… Я добьюсь его ареста, а вы сами должны понимать, что, обратившись к помощи правосудия, я и вас обоих не забуду.
– Вы нас не забудете?
– Вы понимаете, что это грозит галерами.
– Галерами, да? – воскликнул Туссен Лувертюр, лицо которого побледнело под черной маской.
– Видишь, после того, как господин граф имел честь попытаться нас напоить, оскорбил попыткой подкупа, он теперь решил над нами подшутить! – сказал Жан Торо.
– Но это – шутка плохого рода, – заметил угольщик.
– Я даю вам слово Лоредана де Вальженеза, – сказал хладнокровно пленник, – что через два часа после того, как я выйду на свободу, вы трое будете арестованы.
– Ты слышал, Жан Торо? – произнес вполголоса Туссен. – Он явно не шутит.
– Все трое, повторяю: вы, мсье Туссен Лувертюр, угольщик, вы, мсье Жан Торо, плотник, и наконец, ваш главарь, мсье Сальватор.
– Вы пойдете на это? – спросил Бартелеми, скрестив руки на груди и пристально глядя на пленника.
– Да, – горячо произнес граф, почувствовав, что наступил решающий момент и что он может проиграть все, показывая свою смелость и зная, что если покажет слабость, то проиграет в любом случае.
– И вы в этом клянетесь?
– Слово дворянина!
– И он это сделает, друг Жан! – вскричал Туссен.
Бартелеми Лелон покачал головой.
– А я заверяю тебя, что он этого не сделает, друг Туссен.
– Но почему, Жан?
– Да потому что мы сейчас лишим его возможности сделать это!
Теперь настала очередь графа вздрогнуть: он услышал, каким тоном были произнесены эти слова и увидел выражение лица плотника, на котором напрягся каждый мускул.
– Что ты этим хочешь сказать, Жан? – спросил Туссен.
– Ведь не так давно он лежал без сознания на вот этом столе…
– И что же?
– Ведь он мог не потерять на время сознание, а просто умереть.
– Дьявольщина, а ведь вполне могло случиться и так, – пробормотал со свойственной ему логикой Туссен, – что он мог бы и умереть,