Еда была острой, горячей и очень вкусной.
Он не останавливался ни на миг. Когда кончился рынок, Мирон выбросил упаковки от еды, на ходу поймал стаканчик с горячим кофе – в углу глаза тренькнула сбрасываемая со счёта сумма – и поднял руку, призывая такси. Назвал адрес, который подсказала Мелета, и откинулся на сиденье. Через десять минут, тронув водителя за плечо, выскочил прямо в пробке, миновал несколько рядов машин, вошел в большой универмаг – розовые ломти вырезки, ровные, как на параде, ряды свиных ножек, отбивных котлет и овальных кругов ветчины, за ними – серебристые хвосты, длинные щупальца, снулые, навыкате, глаза…
И снова улица, такси, другой универмаг. На этот раз – постельные принадлежности, банные халаты, тапочки, удушающие запахи мыла и парфюма – и опять такси…
Когда он наконец решил остановиться, в мокром от дождя асфальте отражались желтые фонари. По обеим сторонам улицы высились красные вывески, подобно флагам побежденной армии, поникшие от сырости, раскачиваемые ветром. Под вывесками прохаживались ярко разодетые особы обоих полов. Металлические кимоно, не прикрывающие пах, неоновая раскраска лиц, вычурные причёски своим глянцем напоминают старинные виниловые пластинки.
Завидев Платона, особы начали делать в его сторону неприличные и завлекательные жесты.
– Где мы? – спросил Мирон.
– Тиба. Портовый район. Здесь много лав-отелей.
– Ёй, я не собираюсь ни с кем спать.
– Лав-отели славятся своей анонимностью.
– В Империале тоже предполагалась защита клиентов.
– Здесь – совсем другое дело. Оффшорная зона. Особая защита, никаких лишних глаз. Нет видеокамер. Важные люди могут чувствовать себя в безопасности. А еще у них есть выход в Плюс. Защищенный выход.
– Отлично. Какой мне выбрать?
– "Облака счастья", – сказала Мелета. – Вон тот, с крышей, похожей на китайского дракона.
Номер представлял из себя трубу – полтора метра в высоту, три – в ширину и пять в глубину. Пол устелен антисептическим самообновляемым пеноролом – совсем, как ковёр в отеле "Империал". В одной из стенок – батарея розеток, в другой – встроенный бар с минералкой, пивом и вином подозрительно синего цвета.
Дверь была толстой, на сервоприводах, с ДНК-замком.
Когда она неслышно встала на место и щелкнул замок, Мирон почувствовал себя запертым в сейфе. Тишина смыла все звуки. Осталось только его дыхание и еле заметное поскрипывание джинсовой ткани брюк по пеноролу.
После городского шума – неумолчного стука дождя по сотням зонтов, шипения влажных покрышек и пронзительных криков продавцов – это было непривычно и очень, очень приятно.
Мирон почувствовал, как разжимаются мускулы за ушами, в уголках глаз и под нижней челюстью.
Размотав скотч, он подключил конструкт к одной из розеток.
– Собирайся.