– А мы знаем где он! – вдруг завопили Чук и Гек.
Они бросились в коридор к шкафам и с шумом стали их открывать. Из шкафов посыпалась рухлядь – изношенная обувь, сломанные швабры, стеклянные банки. В одном из шкафов на куче старого тряпья сладко посапывал пятилетний Глеб.
Процесс пришёл
В этот же день была ещё одна большая неожиданность. После обеда единственное окно коммунальной кухни снова заслонил огромный мебельный фургон. Как и в первый раз жильцы 51-ой квартиры побросали кастрюли и столпились у окна.
– Великое переселение народов! – усмехнулась Харита Игнатьевна.
– Чего, опять к нам? – облизнулся Софокл.
В квартиру снова вошла Валентина Ивановна Матевенко, неся перед собой флаг парламентёра – очередной ордер. Жильцы с любопытством заглянули за спину Валентины Ивановны и обнаружили… Михаила Сергеевича и Раису Максимовну Гробачёвых.
– У нас что, отстойник бывших президентов? – саркастически спросила Серёгина.
– Что, и Борис Николаевич здесь? – растерянно и вместе с тем радостно воскликнул Михаил Сергеевич, увидев Наину Иосифовну и Татьяну в кухонных передниках. И повернулся к Раисе Максимовне: – Ну вот видишь, Раиса Максимовна, Ёлкин тоже здесь. Значит, и нам пережить можно.
Коммуналка и восемнадцатиметровка произвели на чету Гробачёвых тяжёлое впечатление. Более тяжёлое, чем на чету Ёлкиных-Доченко.
Михаил Сергеевич долго стоял у зарешёченного окна, скрестив на груди руки, и уголки его губ были опущены вниз – что обозначало крайнюю степень удручённых раздумий. Он представлялся себе Наполеоном, сосланным на остров Эльбу. Раиса Максимовна в такие минуты старалась его не трогать. Утешать она его будет потом.
А пока она распоряжалась вносимой мебелью и расплачивалась с грузчиками.
– Как ты думаешь, Захарик, – Михаил Сергеевич опустился на тюки с одеждой, – они пришли надолго?
Раиса Максимовна поняла, кого он имел ввиду.
– Ах, Ми! – вздохнула она. – В семнадцатом тоже рассчитывали, что большевики пришли ненадолго. А они продержались семьдесят лет!
– Захарик, ещё семьдесят лет мы не проживём.
…Когда-то, ещё в студенческие годы, Рая и Миша в Третьяковке увидели картину Венецианова «Захарка»: крестьянский мальчишка в кепке, из-под которой во все стороны торчат волосы. «Смотри, Рая! – рассмеялся Миша. – Этот Захарка ужасно похож на тебя!» Так Раиса Максимовна стала Захариком…
– Нужно что-нибудь предпринять, Ми, иначе мы здесь погибнем.
– Но что мы можем сделать, Захарик? – уныло спросил Михаил Сергеевич.
– Мы организуем путч против этого Зюзюкина!
– Нет, Захарик, второго путча мне не пережить.
– А в коммуналке жить хочешь?! – спросила Раиса Максимовна и сморщила носик: – Здесь стоит какая-то невообразимая вонь. – Вдруг она выпрямилась и торжественно