Пятая планета. Виталий Вавикин

не знал, понимает ли это Габу, но он понимал и думал, что когда-нибудь сестра вырастит, родит детей и повторит судьбу своей матери. А он… Ему останется найти такую женщину, как мать и повторить судьбу своего отца – сбежать при первой трудности, растаять в толпе, предать. Стать тем, кого он ненавидит. Или притвориться, что стал… Для мальчика, недавно научившегося писать, все это было очень сложно. И не оставалось ничего, кроме увлекавших его рисунков, которые никто не любил кроме него. И эти рисунки стали для него его детьми – такими же, как были они с Габу для его матери. Детьми, ради которых можно умереть, отдав всего себя ради их будущего и славы, потому что без славы рисунки мертвы. Они питаются признанием и нуждаются в понимании. Они также слабы и беспомощны, как новорожденные дети. И многие из них обречены на смерть. Самые слабые, самые неудачные – ошибки. Поэтому Пилс старался не совершать ошибок, старался не давать жизнь тем, кто умрет спустя пару дней, кого никогда не признают. Нет. Он не желал смотреть на их страдания и агонию. Габу так и не смогла понять, почему брат предал огню все свои ранние картины, которые нравились ей, потому что на них был дом, знакомый мир, который все признают, но не желают на него смотреть.

      – Твоим картинам не хватает солнца, – сказала пожилая женщина, готовая купить несколько работ Пилса. Она же предложила покинуть с ней подводный город. Женщина, которая была старше его матери. – Ради картин, – сказала она, когда увидела сомнения в глазах Пилса.

      – Ради картин, – сказал он, когда Габу начала упрекать его в бегстве.

      – Ради картин? – сначала нахмурился, а затем рассмеялся Юругу много лет спустя.

      Они сидели с Пилсом в одном из баров Андеры, и это был первый день их знакомства – недолгого, но плодотворного.

      – И что, разве ты никогда не думал о себе, о своей собственной жизни без картин?

      – Думал, но в этом еще меньше смысла, чем в картинах.

      – И о чем же ты думал, если не секрет?

      – О многом.

      – Но ты уже забыл, о чем конкретно?

      – Кажется, да.

      – Ты был ребенком.

      – Сестра думает, что я до сих пор ребенок.

      – Твоя сестра все еще живет в подводном городе, и ты – ее единственный шанс убраться оттуда.

      – Сомневаюсь, что она хочет убраться оттуда.

      – Еще как хочет, только не говорит об этом, не признается. Помнишь, как было с твоими картинами в детстве? Все они были такими настоящими, что никто не хотел смотреть на них.

      – Откуда ты знаешь?

      – Я многое знаю.

      – Вот как? – Пилс вспомнил женщину, которая помогла ему убраться из подводного города.

      – Она здесь ни при чем, – сказал Юругу.

      – Кто ни при чем? – растерялся Пилс, потому что вслух ничего не говорил.

      – Женщина, о которой ты думал, – Юругу наградил его широкой улыбкой.

      – Но…

      – Да, я умею читать мысли. И да, я могу сделать для тебя намного больше, чем сделала та старуха, с которой ты жил здесь.

      – Я с