Данная акция вызвала крайнее возмущение. Совет профсоюзов и исполком Симферопольского совета в ультимативной форме потребовали немедленно освободить Народный дом, угрожая в противном случае всеобщей забастовкой. А Крымский штаб, не ожидая подобной реакции и пребывая в растерянности, свалил всю вину на Челебиева. На чрезвычайном заседании Курултая по факту захвата Челебиев, оправдываясь, квалифицировал отказ городской управы передать крымским татарам Народный дом как оскорбление их национального достоинства. Забыв о своих недавних призывах сделать Крым этакой второй многонациональной Швейцарией, Челебиев, пожалуй, первым из крымско-татарских лидеров открыто высказался за передачу всей полноты власти в Крыму Курултаю. Однако соратники муфтия на эту авантюру не пошли. Они отбросили предложения Челебиева как «ведущие к разрыву с краевой властью и другими народами Крыма»147. Срочно прибывший с Южного берега Сейдамет настоял на том, чтобы эскадронцы покинули Народный дом, и дезавуировал Челебиева. 4 января тот подал в отставку. Пост председателя Совета директоров занял Сейдамет.
Большевик И. К. Фирдевс (Керимджанов) зримо рисует метания Челебиева тех дней. «Я застал его (Челебиева, посетив его дом. – Авт.) в полном состоянии медитации, отсутствия… воли… Я убедился, сказал он, что большевики и движения за Советскую власть представляют такую силу, которую никаким оружием нельзя усмирить». Он втолковывал Фирдевсу: «Вы, большевики, – не власть, вы просто осуществляете требования масс»148. Приведенные заметки Фирдевса датируются 4 апреля 1926 года, когда он, как личный недруг И. В. Сталина, уже пребывал в опале, и нам нет основания им не доверять. Тем более, что эти воспоминания подтверждаются другими источниками.
8—10 января муфтий бросается из одного угла в другой, противоположный. То он заявляет, что с целью прекращения кровопролития нужно пойти на компромисс: создание органа власти, включающего по 10 представителей от СНП, большевиков и татар. В союзе с большевиками