– А по-моему, очень даже ценит.
– У него гнусные намерения.
– Адела!
– Я вижу, как он смотрит на тебя.
– Мне нравится, как он на меня смотрит.
– Держу пари, он даже не заметил, какие тонкие у тебя запястья.
– Запястья?
– Он так доволен, когда ты ему улыбаешься. Должен быть благодарен.
– Адела, что на тебя нашло?
– Он тебя не любит.
– Ты ревнуешь?
Адела осеклась. Затянула потуже шаль на плечах. Фелисити потянулась к ней, но Адела отвернулась.
Перси Рэндольф стал бывать в доме чаще. Выпив чаю под строгим присмотром хозяйки, молодые люди шли гулять. Отдав должное розам миссис Уинфилд, они поворачивали к лужайке, где Перси расстилал на траве свое пальто. Фелисити садилась. Он тоже, но не рядом, а на расстоянии вытянутой руки. Когда девушка наклонялась ближе, Перси отодвигался. Наверно, он чрезвычайно бы изумился, узнав, как раздражает ее эта его сдержанность.
Наблюдая за тем, как молодой человек старается уклониться от любого физического контакта, Фелисити невольно задумывалась, какая же жизнь ждет ее с человеком, отставляющим мизинец, когда пьет чай. Она вспоминала свою мать, вечно занятую утомительными, бесконечными домашними делами и общественными обязательствами, и мать Аделы, мир которой ограничивался ее садом и ее правилами. Какая скука в сравнении с Гонорией Лоуренс, продиравшейся на слоне через джунгли, и Фанни Паркс, жующей пан в зенане. Но она была в Англии, а не в Индии, и Перси ничем не отличался от других молодых людей. У него, по крайней мере, приятная наружность. Может быть, ей удастся вдохнуть в него искорку жизни, пробудить какую-то беззаботность, если, конечно, есть что пробуждать. Попробовать? Смеясь и увлекая Перси за собой, Фелисити добежала до конца лабиринта, где и укрылась в засаде с поцелуем наготове. Если в нем есть страсть, она ее пробудит. Если…
Но Перси в засаду не попал, просто отказавшись последовать за ней в конец лабиринта и призывая вернуться на лужайку и почитать стихи Роберта Браунинга, книжечку которого он достал из кармана. Очевидно, поэтический полдник был спланирован заранее с таким расчетом, чтобы не допустить глупых девчачьих игр.
Адела наблюдала за ними из окна; с такого расстояния они выглядели идеальной парой. Вернувшуюся подругу она встретила у двери:
– Скажи, ты его любишь?
– Ох, ради бога… Ну что с тобой такое? Ты как будто задушить меня готова.
– Любишь?
– Перси – довольно милый мальчик. Но мне не нравится твой тон.
Пока Фелисити развязывала ленточки, Адела ждала продолжения. Но продолжения не было. Фелисити повесила шляпку на крючок и вышла.
Уклончивый ответ подруги Адела интерпретировала как попытку скрыть истинные чувства. Ее собственное отношение к Перси ни для кого секретом не было, и Фелисити просто не захотела устраивать сцену.