– Отслужил ты свое, Андреевич, пора отдыхать. Да и по новому уставу о воинской повинности казаки служат теперь до тридцати восьми лет.
– Так мне только сорок восемь стукнуло.
– Вот и успокойся. Займись лучше делом. У тебя в семье два казака. Скоро старшему в учебный лагерь идти. Ты ему всю амуницию справил?
– Не так уж, чтобы всю, но и не голым-босым пойдет…
– Не всю, говоришь? Пока есть время тебе подумать, как побольше денег заработать. Такая наша родительская доля – молодым казакам справу покупать. Не говоря о коне, хорошую винтовку купить парню – тоже денег стоит… Правда, сейчас царь, вроде, войско винтовками снабжает, да только всем их не хватает. Ты бы хотел, чтобы твой сын без винтовки воевал?
Винтовка была для Гречко больным вопросом. Хотелось купить хорошую, а деньги на нее все не находились – были дела и посерьезнее, от которых впрямую зависело благосостояние семьи. Тем более, что для учебного лагеря хорошую винтовку покупать и не хотелось.
С некоторых пор учеба в казачьих лагерях имела все более укороченную программу. После реформы 1861 года резко возросли цены на землю, и казна не могла себе позволить выделять под военные лагеря большие участки земли. Так что учебу казаков движению, к примеру, развернутым строем в лагерях теперь не проводили.
А уж лошадей в лагеря старались брать самых негодных, потому что эксплуатировали их нещадно, и даже офицеры, чтобы уменьшить расходы, вовсе не брали в лагеря собственных лошадей и пользовались лошадьми рядовых казаков.
– В крайнем случае, мою винтовку возьмет, – решил Михаил Андреевич.
Винтовка у него была тульская, пристрелянная «по руке». Разве что, малость устаревшая. А вот придет пора на службу отправляться, так справят Семену хорошую бельгийскую винтовку.
Тем себя и успокоил.
В последнее время старшего Гречко все чаще стали посещать мысли о том, как бы начать какое-нибудь прибыльное дело, раз уж в войско его не берут. Не мог Михаил Андреевич сиднем на печи сидеть, руки требовали дела. Не каждодневного, по хозяйству, а такого, которое позволило бы поставить на ноги подрастающих детей, да и себе на старость кое-чего отложить. Кроме того, он собирался повезти жену в Екатеринодар, показать специальным женским врачам, а то в последнее время она что-то прихварывать начала.
Главное, Гречко сам убедился: работаешь, не жалея сил, и чувствуешь, как семья получает из твоих рук то, о чем раньше могла только мечтать. Он уже подумывал, что с уходом Семена придется взять ему работника. Из иногородних, конечно, но то, что они умеют работать, у них не отнять.
Семен посматривал на задумчивого отца, считая, что тот печалится, что его на службу не берут.
– Уж дома-то, батя, ты без работы не останешься.
– Вот бы еще внуков понянчить, да что-то не торопишься ты, сынку, семью заводить, – шутил Михаил Андреевич и перебирал предполагаемые занятия: не заняться ли, к примеру, разведением табака? А то царь-батюшка, дай Бог ему здоровья, повысил