– А как же она пробралась-то, мимо вашего часового? – не выдержав молчания, спросил Гришка.
– Вот и мы спросили, а староста этот говорит: сон она умеет на людей насылать. Никто не может этому сну противиться.
– А наутро, ты, вроде, сказал, замок на конюшне оказался не тронут, -заметил, оторвавшись от работы, Семен.
Зоя Григорьевна ничего не говорила, только не спускала с мужа горящих глаз, как будто ждала, что вот, наконец, муж расскажет то, что давно собирался, да все никак не решался. То, чего в таких вот рассказах не договаривал.
– Говорят, ведьмы могут даже проходить сквозь стены, ежели на них креста животворящего нет, – внесла свою лепту и Люба.
– Об этом тогда и не вспомнил никто, – нехотя отозвался Михаил Андреевич, – тоже подумали: что там для ведьмы какой-то замок… Короче, взяли мы за шкирку старосту и сказали: веди нас к ее дому!.. Он вести не хотел, и так, и сяк вертелся. Все просил: я вам издалека покажу, а дальше – вы сами. Говорим, а с кем же она живет? Может, дети ее ни в чем не виноваты и надо будет их увести, когда ее брать будем. Староста расхохотался: какие, говорит, дети, она ведь молодая совсем. Недавно восемнадцать исполнилось…
Люба, оторвавшись от вышивания, тихонько ахнула и подняла на отца огромные серые глаза.
– А я раньше думала, что ведьмы – это противные старухи. Всегда в черной одежде, и за ними ходит черный кот. И еще может у них в доме жить ворон.
– Ну, если ты все знаешь, тогда я не буду рассказывать, – ехидно заметил отец.
– Прости, отец, я больше не буду, – повинилась девушка. – Рассказывай, она – ведьма эта, красивая была?
– Очень! – вырвалось у казака. – Такая красота не часто рождается. И, что удивительно, не было в ее красоте ничего дьявольского. Чистый ангел, да и только. Глаза небесные, кроткие, коса – до пояса, ножка маленькая, пальчики…
Он взглянул на жену и осекся.
– Но когда мы с казаками пришли к ее дому, и она вышла нам навстречу, один из казаков по кличке Ваба…
– Какая странная кличка, – сказала Люба, – он что, какой-нибудь черкес?
– Та нет, почему черкес? Просто он любил рассказывать, как в его станице ловят волков на вабу. И так он часто об этом рассказывал, что кличка такая к нему и прилепилась. Ваба – значит, подвывание. Сидит охотник в засаде и воет, как волк-самец. А самка и молодые волчата откликаются… Не все могут ловить на вабу. Не каждый может волкам подражать…
– Батя,