Меня привезли туда в октябре. На проспекте уже опадала кленовая листва, танк стыдливо прятался среди елок, интернат отсвечивал светло-зелеными свежевыкрашенными стенами. Четыре этажа, большие окна. Меня это не заинтересовало, интернат как интернат.
Какой-то мужчина ведет меня за руку, а в моей новой школьной сумке лежит все мое имущество: Медвежонок, пластмассовая голубая расческа, капроновые банты – белые и голубые, книжка «Немецкие народные сказки» с яркими картинками и коробочка с календариками и фантиками. Этот мужчина только что купил мне в магазине маленькие золотые сережки – уши мне пару месяцев назад проколола воспитательница, что подарила книжку, но те сережки были самые простые, а теперь у меня в ушах – блестящие новые с розовыми камешками. И зеркальце он мне купил – круглое, в красивой оправе. И эту сумку, и пенал для карандашей и ручек, и пупсика с одежками и кроваткой, я давно хотела такого. И он купил мне все это – не знаю почему.
Сумку я несу сама, она нетяжелая.
Меня переодевают. Кастелянша, толстая седая женщина, выдала мне стандартный набор: вылинявшее розовое платьице, шерстяная синяя кофточка, школьная форма, белье. Как всегда.
– Тощая какая… Голодная, что ли?
– Нет.
– Как тебя зовут-то?
– Элиза.
– Вон как – Элиза! Красиво, ничего не скажешь. А меня зовут Варвара Ефимовна. Идем, покажу, где твоя спальня. Да смотри, будут обижать – не давайся. Вот, на тебе конфетку, ешь. До обеда-то еще долго. Откуда тебя привезли?
– Из Тулы.
– Идем. Ишь, серьги-то у тебя какие! Батюшки, золотые никак? Береги их да смотри, чтоб не отняли.
Длинный коридор, высокая белая дверь, много дверей. За ними – спальни. Вот в этой буду теперь спать я. Двенадцать кроватей, около каждой тумбочка для вещей.
– Ваши все еще в школе, так что давай, располагайся. – Ефимовна садится на соседнюю кровать. – Господи, какая ж ты тощая! Вас там, в Туле, голодом морили, что ли?
– Нет.
– А это твой медведь?
– Ага.
– И как его зовут?
– Медвежонок.
– Ишь ты… И куколка у тебя новая, и банты какие, а зеркальце-то! Не позволяй отнимать, смотри. Ну, я пойду, а ты привыкай. Да если обижать станут, мне скажи.
Я не знаю, что говорить. Никто никогда не интересовался мной. Хотя… вот, книжку мне учительница подарила – в той школе, куда я ходила. И