– У тебя на что-то аллергия? Может, и у меня тоже? – Как видите, меня в первую очередь заботило здоровье папы. Мое собственное – так, совсем чуть-чуть. – На что?
– Да не волнуйся, ей-богу. Ты здорова, детка. Когда приедешь повидаться? Мать хочет купить самую большую в мире чертову индейку на случай, если ты решишь благословить нас своим присутствием на рождественском ужине.
Хм… Кто из нас с придурью – я или он?
– Пап?
– Да, Энджел?
– Что такого ты съел у тетушки Шейлы, раз загремел в больницу?
– Мы отлично проводили время с Шейлой и Джорджем, потом заглянули твой дядя Джон и тетка Морин, – медленно начал он. – Твоя тетка Морин сделала особые булочки. Для смеха.
– Особые булочки?
– Да.
– Для смеха?
– Да.
– Папа… – У меня ушло немало времени, чтобы понять, о чем он говорит, и еще больше на переваривание услышанного. – Вы с мамой ели космические кексы[4]?
– Да.
Желание немедленно лететь домой и ухаживать за бедным пожилым отцом трансформировалось в желание немедленно лететь домой и настучать по голове старому дураку, одновременно неодобрительно цокая языком и качая головой в адрес матери.
Когда мне было семнадцать, родительница решительно вошла в комнату, где мы праздновали восемнадцатилетие Гарета Элтмана, увидела, как я стою рядом с Брайони Джонс, державшей незажженный косячок, закричала: «Энджел Кларк, я не потерплю наркоманку в своем доме!» – и вытащила меня за шкирку одолженной футболки с «Радиохедс», которую потом выбросила в мусорное ведро, обозвав «группой наркоманов». Объяснить это моему бойфренду оказалось довольно сложно, но нам было по семнадцать, и обещание мастурбации загладило всякую вину. Вот бы жизнь всегда была такой простой: у меня бы уже была зеленая карта…
– Значит, еще раз: ты в больнице, потому что съел слишком много булочек с марихуаной и заработал передоз?
– Да-да, я знаю, – захихикал папа. Блестяще, он еще не отошел. – Будто мы снова попали в семидесятые!
– Пап, мы же договорились не обсуждать того, что было до моего рождения, – напомнила я. По мне, так родители появились на свет в начале восьмидесятых, причем мать уже беременной мной, а папа – прелестным Кеном средних лет. Сексом они не занимались и, уж конечно, не употребляли наркотики. Из-за папиного «прихода» у меня как рукой сняло приятное опьянение шампанским, в чем я не могла не уловить иронии. – Отдыхай, завтра созвонимся. Тема лекции: «Скажи «нет» наркотикам».
– Твоя мама хочет попрощаться, – сказал он, длинно зевнув в трубку, не обращая внимания на мой ханжеский тон. Стыдно, но, честно признаться, я от души веселилась. – Позвони завтра, дочка.
Хоть мама и не могла меня видеть, я сделала мину «Не хотите ли объяснить свое поведение, юная леди?».
– Ну что, ты будешь на ужине у тетушки Шейлы на второй день Рождества? На