3
Поселение Иерусалим состояло из пятидесяти рубленых домов, одноэтажных и однотипных, выстроенных на месте покинутой Каргинской. Поисковиков привели в приплюснутую, просторную и плоскую гостиницу – так называли здесь дом для новых.
– Людям же надо посмотреть сперва, – объяснил мужик в тюбетейке, назвавшийся Ратмиром. Таково было его новое имя – от старых все жители Иерусалима отрекались, подписывая купчую крепость.
– Сами приезжают?
– Кто сами, а кого хозяин приглашает, – нехотя сообщил Ратмир. – Меня привезли.
– И что, не могли отказаться? – спросил Окунев.
– Мог, почему ж. А куда мне было? Квартиру цыгане купили, отвезли в Алатарово помирать. Там хозяин нашел, сюда привез. А чего, живем, все есть.
Около некоторых домов копошились ребятишки с самодельными игрушками – большей частью с завернутыми в тряпки пластиковыми бутылками из-под минералки. Это были, надо полагать, куклы. В конце улицы человек десять достраивали деревянное здание с колоннами, похожее то ли на усадьбу обнищавшего барина, то ли на сельский клуб.
– Что строят? – спросил любопытный Тихонов.
– Театр будет. Пока тут играем.
Ах ты, подумал Окунев, у него и крепостной театр. Амуры и зефиры все.
– Поснедать прошу, – сурово предложил Ратмир. – С дороги-то.
Зря палатки тащили, думал Савельев. Тут и ночлег, и обед. Только откуда же сигналы?
– Слыхали вы, самолет тут упал неподалеку два месяца назад? – упрямо расспрашивал он.
– Не видали самолета, – сказал Ратмир. – Куда тут летать, река одна, да рыбы мало. Охота плохая. Грибы разве что, да кто за грибами полетит? Метеорит падал, это да, было.
– Когда? – спросил Савельев в дурацкой надежде, что самолет приняли за метеор.
– Месяца полтора. В тайгу упал. Грохнуло хорошо, поближе – окна бы высадил.
– Это где?
– Километров сотня будет отсюда. Пролетел – ночью светло стало. Да тут часто. Я второй год всего, а говорят, до меня еще два падали.
– И давно тут у вас Иерусалим? – стараясь говорить как можно нейтральней, поинтересовался Окунев.
– Четвертый год стоит.
Ага, понял Окунев. Значит, когда он про это рассказывал как про свою мечту, здесь уже все строилось. А что, не худшее вложение. Выстроил себе город солнца, только отчаявшимся и жить в такой утопии, земля опять же не простаивает.
Две опухшие девушки в венециановских нарядах, в кокошниках, внесли обед: постные щи и картошку в мундире; в центр грубо сколоченного деревянного стола поместили миску малосольных огурцов – «Они сами солят», – и расписную деревянную тарелку с квашеной капустой. Суп был пресен, салат тоже недосолен, а в венециановских