Федор промолчал. Он чувствовал примерно так же, но оставил свое мнение при себе. Он давно заметил, что мэтра раздражают критические замечания дилетанта, не просто раздражают, а приводят в ярость. От поклонника требуется лишь одно – восхищение. О живописи Федор мог судить в режиме «нравится – не нравится», а попытки объяснить, что хотел сказать автор, гиблое дело. Иногда ничего не хотел.
– Какой вы меня себе представляете? – вдруг спросила Майя.
И снова Федор почувствовал, что ей это интересно и почему-то важно, и нужна правда.
– Одинокой, напуганной, сторонящейся людей, – сказал он, не раздумывая, с ходу. Подумал и добавил: – Не прощающей… возможно.
– Однако… – пробормотала Майя. – Неужели это так заметно?
Федор пожал плечами и не ответил. Туман поредел – они выскочили из низинки. Светила луна. Вокруг стало светло, пусто и плоско. Потрясающе красивый двухмерный мир простирался вокруг. Дальше они ехали молча, еще раз обкатывая сказанное. Во всяком случае, Федор.
– Здесь нужно свернуть, – сказала Майя.
Это была деревня для богатых, обнесенная высоким металлическим забором. Перед воротами шлагбаум.
– Я сейчас, – бросила Майя и выбралась наружу. – Машина-то чужая…
В окне сторожки показалась чья-то голова, Майя что-то сказала. Голова кивнула. Послышалось жужжание электроники, поперечина шлагбаума стала медленно подниматься, а створки ворот поехали в стороны. Федор никогда здесь не был – никто из его знакомых тут не жил. Они проехали по неширокой асфальтовой дороге, свернули раз, другой и остановились у ажурной чугунной калитки. Две собаки тенью метнулись из глубины сада, вспрыгнули передними лапами на край ограды.
– Это Дашка и Машка, не бойтесь, они смирные и любят гостей. Машину можно оставить здесь. Пойдемте.
Негромко лязгнула калитка. Собаки молча бросились к Федору, облизали ему лицо горячими шершавыми языками, метнулись к Майе, потом снова к нему. Были это красивые и гибкие борзые, как определил Алексеев.
– Брысь! – Майя отпихнула одну ногой. Это вызвало новый приступ восторга, собаки запрыгали как мячики. К удивлению Федора, беззвучно. Одна из них лишь слегка взвизгнула.
Предложение оставить машину снаружи он расценил как намек на краткость визита и собирался откланяться. Но он ошибся.
– Идите к дому, я их уйму! – приказала Майя.
– Поздно, вам нужно отдохнуть, – сказал он неуверенно. Уходить ему не хотелось.
– Я все равно не смогу спать. Хотите кофе? Кофе! – повторила она с нажимом. – Я приглашаю вас на кофе. Ничего больше!
Федор не понял, что она имеет в виду – то ли в доме нет других продуктов, то ли что-то другое. Он чувствовал себя неловко, подозревая, что они звучат в разных тональностях. Пригласи его ночью на кофе любая другая женщина, он бы понял