– Я притягиваю маленьких детей, – пробормотал он, стискивая шляпу в руках. – Ты не могла бы это прогнать?
– Сэр? – сказала девочка. – Это вам. – И сунула ему в руку свою маленькую ладошку.
Я уловила отблеск золота. Что за безумие, нищая подает Орме монету?
Орма уставился на свою руку.
– С этим передали какое-нибудь послание? – Его голос сорвался, и у меня по коже побежали мурашки. Ясно как день, это была эмоция. Никогда еще не слышала от него ничего подобного.
– Это и есть послание, – ответила девочка, судя по всему, заготовленной фразой.
Орма поднял голову и посмотрел вокруг, прочесывая все пространство от огромных дверей собора, вниз по ступеням, по запруженной людьми площади, к Соборному мосту, вдоль реки и обратно. Я рефлекторно проследила за его взглядом, не имея понятия, что искать. Над крышами светило клонящееся к закату солнце; на мосту собралась толпа; кричаще пышные часы Комонота на той стороне площади показывали десять дней; голые деревья на набережной покачивались от ветра. Больше ничего особенного.
Я снова посмотрела на Орму – он теперь разглядывал землю под ногами так, будто что-то потерял. Мне подумалось, что он, должно быть, выронил монету, но нет.
– Куда она делась? – спросил Орма.
Девочка пропала.
– Что она тебе дала?
Не ответив, он надежно упрятал золото под шерстяной траурный дублет, на секунду открыв взгляду шелковую рубашку под ним.
– Ладно, можешь не говорить.
Он поднял на меня озадаченный взгляд.
– У меня и не было такого намерения.
Я медленно вдохнула, чтобы не сказать чего-нибудь резкого. В этот самый миг на Соборном мосту вспыхнуло странное волнение. Я посмотрела в сторону, откуда раздавались крики, и внутренне похолодела: шестеро бандитов с черными перьями на шляпах – Сыны святого Огдо – прижали какого-то беднягу к перилам моста. На шум со всех сторон стекались люди.
– Давай побудем внутри, пока все не уляжется, – предложила я, хватая Орму за рукав, но было слишком поздно. Он заметил, что происходит, и поспешил вниз по ступеням, направляясь к толпе.
Несчастный, которого окружили, оказался драконом. Я заметила блеск его серебряного колокольчика еще от ступеней собора. Орма протиснулся сквозь толпу. Я старалась держаться рядом, но кто-то пихнул меня и вытолкнул на открытое пространство впереди, как раз там, где Сыны святого Огдо размахивали дубинками над головой скрючившегося саарантраса. Они читали из своего покровителя – я уловила «Проклятие Зверя»:
– «Прокляты будь глаза твои, червь! Прокляты будь руки твои, сердце твое, потомство твое до конца дней! Всесвятые да проклянут тебя, Око Небес да проклянет тебя, каждая змеиная мысль твоя да обернется на тебя самого проклятием!»
Когда я увидела лицо дракона, мне стало его жаль. Это был новичок, только что перекинувшийся: худой, неухоженный, весь какой-то угловатый и еле фокусирующий взгляд. На желтоватой скуле его распухла серая шишка.
За спиной