Марево развеялось раньше, чем можно было ожидать. Как только Лада увидела хрупкую фигуру молодой женщины. Женщина, которая больше походила бы на девочку-подростка, если бы не округлый, сильно выпячивающийся вперёд живот – очевидное свидетельство «интересного положения» на последних сроках, едва удерживала в руках тяжёлую лопату с длинным древком и широким металлическим полотном, со скрежетом разгребая туповатым лезвием скрипучий снег вокруг одноглавой церкви.
Сердцем узнала Лада свою сестру Лиду – ещё прежде, чем та повернула к ней голову и взору Лады предстало с виду приветливое и безмятежное, даже нарочито бодрое лицо, но его бледно-серый оттенок с залёгшими под глазами тенями выдавал усталость и измождённость. Однако, увидев сестру, Лида улыбнулась своей обычной в последние месяцы сдержанной полуулыбкой.
Лада мгновенно к ней подскочила, моментально оценив ситуацию.
– Так. Вот что, – сказала она без всяких приветствий и предисловий, очень серьёзно поглядев сестре в глаза. – Ты едешь со мной. Сейчас же.
Лида покачала головой всё с той же сдержанной полуулыбкой, плохо сочетавшейся с появившейся в уставших, с лопнувшими капиллярами глазах печалью. Она снова поудобнее обхватила лопату и, не оглядываясь на сестру, зашагала дальше, оставляя позади себя на снегу узенькую бороздку.
Лада двинулась следом, прибавив шаг. Догнав Лиду, Лада встала впереди неё, преградив дорогу.
– Это как же называется, скажи на милость? – Лада приняла позу ожидания, не сводя с сестры полыхавшего негодованием взгляда.
– Ты о чём? – негромко спросила Лида.
– Вот об этом, – Лада кивнула на лопату, а затем весьма красноречиво покосилась на округлившийся живот сестры. – Они все тут что, с ума, что ли, посходили?
– Давай поговорим потом, – произнесла Лида, сопроводив свои слова кротким умоляющим взглядом. – Мне нужно закончить расчищать снег возле церкви до вечерней службы.
– Что ты несёшь? – Лада была вне себя. – Какой снег? Какая служба? Ты же не сегодня-завтра родишь!
Лида наконец оторвалась от лопаты, протянула руку вперёд и мягко коснулась ладонью тыльной стороны кисти сестры.
– Нам надо поговорить, сестрёнка, – тихо сказала она. – Сможешь подождать окончания вечерней службы и ужина в трапезной? Это займёт достаточно много времени, но тогда у нас с тобой будет свободных полчаса до вечерней молитвы и отхода ко сну. Дождёшься?
Лада смотрела на сестру в недоумении и не узнавала её. Где та решительная, уверенная в себе, несколько дерзкая, но такая родная, такая близкая Лида, которую она знала? Что сделала с сестрёнкой суровая и аскетичная жизнь при монастыре?
Лада протянула руки, схватила сестру за хрупкие, сильно похудевшие за последние месяцы плечи и затрясла их, едва не свалив Лиду с ног.
– Ты вообще слышишь меня или нет?! – Голос Лады уже переходил на крик. – Ты не останешься здесь больше ни минуты! Пора заканчивать