Власти любят тех, кого им нужно,
А не тех, кто их хулит порой».
«Ну какая польза – от сатиры?
Ведь сатирой – не закроешь дыры,
Что сквозят в бюджете городском.
Хоть и служит наш поэт народу,
Но он власти – не напишет оду.
Что ж и ей-то помнить – о таком?»
«У него в стихах – ни поздравлений,
Ни похвал, ни громких прославлений
Тех, кто нам указывает путь.
А без од и посвящений пышных
Даже самых званий никудышных
Не получишь, хоть Гомером будь!»
«Коль писатель званий не имеет —
То писать, как надо, не умеет
И, выходит, виноват он сам,
Что полжизни не тому учился.
Потому такой и получился —
Ни властям не мил, ни небесам!»
«Коль его – борьба за правду гложет,
То другим он стать уже не сможет,
И ему народным – не бывать!
Тут не надо мировых признаний,
Мой земляк собрал уже сто званий —
Просто знал, кому и что давать…»
Напоследок, улыбаясь мило,
Одна дама нежно попросила,
Сунув в руки мне огромный лист:
«Мой знакомый вымечтал решенье —
О «народном» подавать прошенье.
Я скажу, он славный куплетист!
Мне неловко, что просить вас смею,
Но скрепите подписью своею
Вы письмо, что мы пошлём сейчас
В комитет по присвоенью званий…»
Я вздохнул: «Ну что поделать с вами?..»
И внезапно – в зале свет погас.
И в дрожащем зыбком полусвете
Рядом с ней на сцене я заметил —
Пушкина, Тукая, Акмуллу
И других поэтов благородных,
Что пришли за званием «народных»
Сквозь веков седую полумглу.
О, Аллах! Я чуть не задохнулся.
Но пришёл в себя и оглянулся —
Никого… Всё лишь минутный бред.
Вот – народ толпится возле сцены.
Вот – белеют в полумраке стены…
Ну, а вот – опять включили свет.
И, светлея и душой, и ликом,
Понял я, что истинно великим
В этих званьях наших – проку нет.
И, как ветер утренний, свободный,
Я поставил подпись:
«НЕНАРОДНЫЙ,
ДЛЯ НАРОДА ПИШУЩИЙ ПОЭТ».
Пятно от Солнца
«Не сотвори себе кумира».
Библейская заповедь
Солнце!
Восхищён, как в раннем детстве,
я твоим веснушчатым лицом.
Солнце,
только ты мне греешь сердце.
Озарён мой путь дневным лучом!
Солнце,
я пройду моря и горы,
глядя ввысь,
хоть пропасть тянет вниз.
Не страшусь рисковых коридоров,
будто я заправский альпинист.
Солнце,
я немым восторгом