– Лучше бы вместо чтения всякой белиберды пошёл потренироваться с секирой или копьем!!! – с вызовом выпячивая грудь, словно бойцовский петух, сказал Тамбор, тыкая своим когтистым пальцем мне в плечо, а ведь теперь синяк останется…
– Чуждо мне махать топором, брат, и ты это прекрасно знаешь! – с немалым усилием я отвоевал книгу из могучей руки друга. Ну вот, она упала в разлитый мною янтарный эль, да что ж это такое-то, а? Теперь страницы придётся сушить, а если старый Грегор заметит… ууууу… лучше бы мне поскорее этим заняться!
– К тому же это никакая не белиберда, а история всех миров, включая Пустфорге, нашей жизни и системы богов в частности. Написано, на минуточку, – я поднял указательный палец, – самим великим шаманом Ра, говорящим с Рексаром, укротителем виверны!
– Пфф… ха-ха-ха-ха!!! Твой великий Ра – старый маразматик! Говорил он не с Рексаром, а с ночным горшком! Более того, укротил он лишь козу, которую по ночам насило…
– Ну всё!!! – в яростном гневе перебил друга, не в силах выслушивать этот бред. – Посмотри, что сделал твой вандализм!!! Книга вся в эле!!! Теперь мне придётся её сушить при свете палящей луны12, а потом незаметно возвращать на место. Если старый Грегор об этом узнает, то мне прилетит нагоняй или, того хуже, отправит в пещеру страданий!!! Ай… – резкая боль в глазах прервала мою пылкую речь. Сделав пару шагов назад, я поднял голову на старое зеркало, что стояло у стены: высокое, локтей13 девять, не меньше, овальной формы, с золотой оправой по бокам. Рисунок обрамления напоминал морские волны, что бьются о край стекла по кругу. Кажется, старый Грегор выторговал его у кровавых торговцев, когда был в ледяных краях на великой охоте во времена своей молодости.
– Эх, как бы я хотел отравиться в путешествие великой охоты, повидать горы и белый, падающий с неба песок…
Вглядевшись в своё отражение, я увидел пульсирующий, будто сердце, тёмно-красный огонёк в глазах, мои привычно голубые очи сменялись багровым цветом, на первый взгляд могло показаться, что они налиты кровью. Да простит меня великий Рексар, но я опять не сдержался, и случился небольшой приступ ярости. Старый Грегор говорит: боль сопровождается моей молодостью, со временем я окрепну и перестану обращать на это внимание.
– Контролируй свои эмоции, брат, иначе внутренний зверь поглотит тебя, – Тамбор подошел ближе и положил мускулистую руку мне на плечо, глядя прямо в глаза, сказал: – Твой дух зверя – это одновременно и дар, и проклятье… Берсерка в пылу ярости невозможно вразумить, а если будут жертвы… Ты ведь знаешь закон!
– Закон… – еле слышно прошептал, уходя в свои мыли.
Издревле совет вождей принял свод строгих законов, один из которых гласит: берсеркам разрешается впадать в неистовство лишь на поле яростной сечи. Если же случится приступ в мирном поселении, то велено бросить берсерка в яму на пятнадцать лун