Оказывается, все это не было правдой, но лишь сказкой, в которую верили ее родители и родители ее родителей, и самые далекие предки, все до единого Са.
– Приготовься, – донесся голос чародея. – Возвращаемся.
Римса едва успела вцепиться в ремни. Белластунг ринулся вниз.
На земле чародей высвободил крошку Са из креплений и бережно спустил со спины зверя. Земля! Ноги не держали ее. Организм требовал передышки. Малютка растянулась в мягкой траве, закрыла глаза. Она лежала и чувствовала, как тепло струится в онемевшие от скачки члены, как перелетная пушинка ласково касается лица. Земля была доброй и надежной, как всегда. Травы, и цветы, и мирное гудение нектарщика в тишине, – все это осталось прежним. Новый пугающий мир вершин отступил, но не исчез. Римса знала, что он существует, хотя и не видимый для нее отсюда, с земли. Она знала, что там все так же качаются ветки, и голубая лавина небес рушится на кроны древесных массивов.
Весь оставшийся день она помнила об этом. Чародей занимался с шусями, потом надолго исчез из дворца и вернулся только вечерм. Бесшумный слуга в балахоне маячил, словно тень, то там, то здесь. Какие-то вовсе незнакомые личности проскальзывали к потайному входу.
Римса сплела-таки себе гамак из травы и качалась в нем, безучастно наблюдая за пнем-дворцом и движением жизни вокруг.
Спустились сумерки. Ночная птица засвистела и защелкала в темном кустарнике. Ожили и задвигались все, кто прятался днем. Лес наполнился пугающими, смутными звуками. Оставаться в гамаке было небезопасно. Но Римса забыла обо всем, заслушавшись переливчатыми трелями.
«Как странно, – думала она, – все птицы поют днем, и только эта – ночью. Тот, кто спит днем, не слышит дневных птиц. Тот, кто спит ночью, никогда не услышит этого волшебного пения».
Она поежилась в гамаке. Воздух заметно свежел, но возвращаться во дворец не хотелось.
«Я жила в древесном массиве, – продолжала размышлять Римса, – видела корни, и кору, и внутренность дерева, но никогда не была на его вершине. И поэтому для меня не существовало вершины. И для моих родственников и предков тоже. Они придумали себе утешительное объяснение о бесконечности и могуществе своего дома. А он взял и сломался. И перестал быть».
«Надо было селиться в другом месте», – вздохнула Римса и начала выбираться из гамака.
На следующее утро она слонялась без цели по дворцу, ожидая, когда позовет чародей. Но тот исчез спозаранку вместе с шусями. Римса завтракала в полном одиночестве.
– Господин сказал, что вернется вечером, – сообщила фигура в балахоне, убирая тарелки.
Римсе стало досадно, что чародей опять бросил ее на целый день. Пора уже было получать могущество, чтобы идти искать родственников, а тут приходилось сидеть и ждать