– Вы Буянов А.К.
Он смеется тихо.
– Он самый. Сын мой у вас пока там временно исполняет эти обязанности. А у меня нет доверенного человека, чтобы там следил за всеми.
Теперь уже я смеюсь.
– Как вы это представляете? Я в жизни не позволю себе никого оскорбить, а тут на меня все с матами набросятся.
Лицо мужчины вдруг побледнело.
– Захотят хорошую зарплату получать, так и будут на совесть работать. Вы упрямый честный человек. И тогда ведь вы так подписи и не поставили для другого завода. А ведь чем только не угрожали. И год плохой был. Сокращали всех. А у вас на руках трое было. Жену тогда тоже из магазина уволили. А еще прибавку к зарплате обещали. Помните, Николай?
Киваю, с улыбкой опуская голову. Эх… были времена. А ведь я тогда просто на принцип пошел. Не было в этом какого-то упрямства, может и сдался бы через день другой. Но от меня, как ни странно, но отцепились все. И Свято… твою ж мать его сейчас вспоминать, но он мне ни слова не сказал против, и зарплата та же осталась.
– Меня Александром зовут, – сказал он вдруг дружелюбнее и протянул мне ладонь. Ладонь была сухой и горячей, а еще на ней я заметил много шрамов, у запястья так вообще белесый шрам был чуть не сантиметр шириной. Так и был ободком вокруг запястья.
– Приятно познакомиться, – сказал я для приличия и потянулся к бутылке. – Может, вам налить?
Он кивнул весело.
– От чего с хорошим человеком не выпить? Давай по маленькой.
Через час я ему рассказывал о своей горькой жизни, а еще через час спал сном праведника, очистившимся от грехов. Александр спал в комнате детей.
Бутылок я насчитал пять. Откуда они взялись? Мне казалось, что мы недолго посидели. Вот оно утро опять. Голова, как ни странно, не болит. Александр смотрит на меня, застыв у входа на кухню.
– Ты всегда такой чистюля?
Киваю с улыбкой, отходя от плиты с губкой в руках.
– Я сейчас, сейчас. Немного… только вот губку сполосну.
Быстро ставлю чайник и, открыв холодильник, замираю, у меня не было в холодильнике столько вкуснятины, наверное, лет так шесть. Экономили во всем для учебы детей. А теперь и институт, тоже надо детям жить на что-то.
– Ты что застыл? Это я вчера заказал нам на дом еды. Давай помогу.
Он отодвигает меня в сторону, и вдруг тишину кухни разрушает громкий рев зверя. Я чуть не падаю в обморок и сажусь на стул, хватаясь за сердце. А Александр смеется и достает своей сумки, что висит на стуле, телефон и показывает.
– Это звонок такой, прости, пожалуйста, – он задыхается от смеха, беря трубку и отвечая.
– Свят, ты пошто мне так рано звонишь?! Вон, хозяина, что приветил меня, пугаешь? Знаешь ведь какой звонок у отца твоего стоит, – говорит он, подмигивая мне, и тотчас отвечает: – Какого хозяина? Так Николая, эколога твоего бывшего. Что? Это еще почему? Что ты натворил?! – он встает и смотрит на меня как-то обреченно и, услышав ответ, его рука с телефоном опадает,