С минуту жадно вглядывался в лицо матери, которое столько лет не мог вспомнить. И теперь – вот оно, прямо передо мной. Светлые, слегка волнистые волосы, собранные в высокий хвост, пухлые губы, которые никогда не упускали возможности лишний раз поцеловать меня, забавные круглые ушки и большие, даже огромные, выразительные голубые глаза. Маленькая родинка, словно случайно оказавшаяся на белом-белом лице, добавляла ей какой-то изысканный шарм, тонкие руки свободно покоились на плечах отца, стоящего рядом.
Он был на голову выше неё, кудрявый, лохматый, всё лицо усыпано веснушками, большой курносый нос, широкое лицо – и военная выправка, хотя было видно, что он специально выпрямился. Я усмехнулся, когда вспомнил, что ходил он всегда сутулясь, часто с какими-то бумагами, постоянно что-то читая или записывая в них. На руках у него был я. Мелкий такой, волосы рыжие, но прямые. Улыбался – во рту нет одного зуба – и показывал пальцем на камеру. На снимке капля. Это моя слеза. Я поспешил вытереть рукавом лицо.
– Николь, я скучаю по ним… – с тоской прошептал я. Она бросила на меня взгляд, полный понимания и глубокой печали.
– Я тоже, – она поджала губы и, я готов был поспорить, старалась тоже не разреветься.
Николь коснулась моей руки, протянула салфетку:
– Все должно было быть по-другому…
Она дождалась, пока я успокоюсь, и внимательно наблюдала, как я переворачиваю фото.
– Это Аня?
На фото был я, совсем еще ребенок, с небольшим свертком на коленях, который старательно поддерживал одной рукой, во второй держа бутылочку с молоком. Лицо у меня было настолько важным и серьезным, будто я выполнял сверхсекретную миссию, от которой зависела судьба человечества. Из свертка огромными голубыми глазами на меня смотрело почти лысое чудо с несколькими едва показавшимися светлыми волосинками.
– А? Да, не самое её лучшее фото. – Николь улыбнулась, отбросив фото и открывая глазам следующее. На нем я сидел под ёлкой в костюме лиса, в смешной такой шапке, жилетке и шортах. Рядом на животике лежала Аня в костюме зайца.
– Где она сейчас? Она жива? – без всякой надежды прошептал я.
– Буду с тобой откровенна. Наше с тобой общение крайне опасно. Для нас обоих. Поэтому я не могла показаться раньше… Поэтому же я не могу забрать тебя или остаться.
– Звучит так, словно ты боишься меня…
– Я работаю в пятом секторе. Мне пришлось отказаться от мечты, чтобы помочь тебе выбраться. Мне это семьи стоило…
Её слова били в самое сердце. Я чувствовал огромную вину за все, что произошло из-за меня. За отца, мать, тетю, Аню…
– И мне ничего не жалко для тебя, поверь, – продолжала Николь. – Но, забрав тебя к себе, я рискую именно тобой. Я пришла к тебе, чтобы мы закончили начатое. Тебе надо забрать Аню и покинуть купол, чтобы жить нормально. Здесь тебе не суждено обрести покой. Вам обоим.
Меня