Как мы убедились, принципиально вопрос об уходе Берии из НКВД и замене Меркулова во главе НКГБ был решен еще осенью 1945 года, причем Берия никак не пытался защитить своего протеже Меркулова и едва ли не был инициатором смещения Всеволода Николаевича, не стяжавшего лавров в борьбе с иностранным шпионажем. Сталин, однако, предпочел видеть руководителем органов госбезопасности не предлагаемого Берией Рясного, а Абакумова, с которым ему довелось тесно работать в годы войны, когда Виктор Семенович возглавлял военную контрразведку СМЕРШ. Само по себе такое решение не свидетельствовало о недоверии к Берии. Ведь после ухода из НКВД, в марте 1946 года, Лаврентий Павлович стал членом Политбюро. При этом он остался заместителем председателя Совета министров и в какой-то мере продолжал курировать органы госбезопасности. Если бы Сталин не доверял Берии и уж тем более если бы собирался в скором времени от него избавиться, то вряд ли бы сделал его полноправным членом Политбюро. Ведь не принадлежавших к оппозиции членов Политбюро вообще не принято было судить открытым судом. В то же время, Берия отнюдь не был единственным куратором органов, к тому же руководство атомным проектом оставляло мало времени для других дел. Да и кадровых вопросов ни в МВД, во главе которого был близкий к Маленкову Круглов, ни, что особенно важно, в МВД он теперь не решал. Абакумов же и Берия друг друга не любили, что не было секретом для Сталина. И Виктор Семенович, как мы увидим дальше, скорее всего, по собственной инициативе стал собирать компромат на Лаврентия Павловича, причем этот компромат довелось использовать уже Хрущеву.
Доверял ли в тот момент Сталин Берии или нет? Хрущев в мемуарах утверждал: «После войны, когда я стал часто встречаться со Сталиным, я все больше и больше чувствовал, что Сталин уже не доверяет Берии. Даже больше, чем не доверяет: он боится его. На чем был основан этот страх, мне тогда было непонятно. Позднее, когда вскрылась сталинская машина по уничтожению людей и все средства, брошенные на достижение этой цели, а ведь именно Берия управлял этими средствами и проводил нужные акции по поручению Сталина, я понял, что Сталин, видимо, сделал вывод: если Берия делает это по его поручению с теми, на кого он указывает пальцем, то может это делать и по своей инициативе, по собственному выбору. Сталин боялся, как бы при случае такой выбор не пал на него. Поэтому он и убоялся Берии. Конечно, он никому об этом не говорил. Но это становилось заметным». Далее он утверждает, что после войны из обслуги и охраны Сталина исчезли все грузины, которых там было прежде немалое количество. И исчезли, дескать, потому, что Сталин перестал доверять Берии.
Тут Никита Сергеевич, несомненно, лукавит. Грузины в сталинской охране и окружении никогда не преобладали, и вплоть до мая 1952 года личную охрану возглавлял белорус Николай Сидорович Власик. Тем более что Хрущев тут же сам и обесценивает аргумент об охранниках-грузинах, утверждая: «Так вот, когда его доверие к Берии было подорвано, все грузины враз исчезли. Сталин уже