Артур Юрьевич Рост Главный редактор
Порфирий Александрович Охотник
Жан Яковлевич Писатель
Фёдор Иннокентьевич Поэт
Марфа Ильинична Цветочница
Владлен Аристархович Алкаш
Нина Александровна Совесть
Машенька Дочь Нины Александровны
Глафира Павловна Трубникова Комсомолка
Фёдор Водитель Сергея Несторовича
Сергей Несторович Сын
Павел Несторович Младший сын
Оксана Эдуардовна Гувернантка
Анна Викторовна Жена Сергея Несторовича
Полина Внучка
Нестор Петрович Рубинштейн Комсомолец
Таисия Павловна Рубинштейн Мачеха
Пётр Авраамович Блюменкранц Адвокат весьма известный в светских кругах
Пётр Бакытбекович Сатыбалдиев Киргиз
Аля Тимуровна Захарова Корреспондент
Максим Лазутин Оператор
Ольга Кормухина Ведущая
Виктор Гогштейн Ведущий
Валерий Семёнович Тугулов Майор полиции
Арьяна Жена Тугулова
Анюта Дочь Тугулова
Варфоломей Павлович Кот
Тимур Старшина речного патруля
Дуся Сфинкс
Лектор Мопс
Кукркулон Морская свинка
Голливуд Капитан патрульного катера
Ольга Николаевна Яковлева Директор программы
Муромцев Павел Иванович Следователь
Гордеев Сергей Львович Продажный следователь
Всеволод Анатольевич Лечащий врач
Каменеостровск Посёлок
«Фёдор Иннокентьевич»
– Чимчиткэ-чирррчитхэ!!! Чэуччи-чэуччиии....
Замерев на полушаге от неожиданности, Фёдор Иннокентьевич с грацией присущей лишь бывалому охотнику, бесшумно погрузил занесённую ногу в мягкую перину свежевыпавшего целяка ( Свежевыпавший снег) . Надо ли упоминать, что целяк по структуре своей ломкий, от сего дюже скрипучий да шумный. Наступишь на такой опрометчиво и все, считай спугнул добычу.
Мягко выдохнув облачко пара, Фёдор Иннокентьевич придерживая косоухую ушанку рукой , задрал голову ввысь. Кто ж это щебечет там так чудно, диковинно, звучит словно речь человеческая, но не местная, у местных иной диалект, в этих местах к Сартульскому (Говор в системе бурятских диалектов) тяготят, да Тункинскому (Говор в системе бурятских диалектов). Хотя, может и померещилось ему. В Тайге чего только не бывает. Бывало, запоёт птица, сидит себе – заливается, трель её от крепких древесных стволов отразиться, о заиндевевшую хвою ударится, воздухом морозным исковеркается, да в такую Жуть превратиться, что у услыхавшего её человека мурашки величиной с кулак по спине забегают! А тут – всяко не Жуть, поёт ведь невеличка, не волком воет же, но, то что речь Тунгусо-маньчжурская отголоском до него долетела – факт! Фёдор Иннокентьевич похолодел, а ведь нехорошо это, ой как нехорошо – речь человечью, да ещё и с древесных крон услыхать! Вот ведь угораздило его под ельником этим пойти, тут уж лучше – Жуть, да мурашки размером с кулак, супротив тварь оборотную встретить, под человека таящуюся. Позовёт, поманит тебя на разный лад, ты знамо головой закрутишь в непонимании, а тварь только того и выжидала, тут же кинется сверху, клац клыками за горло, да поминай, как звали. Аккурат с первоцветом, да подснежниками тебя случайные путники али охотники обнаружат, если ранее зверь не пожрёт да по округе останочки твои не растащит.
Фёдор Иннокентьевич поёжился, пальцы сложились спасительным троеперстием, спеша перекрестить непутёвого хозяина, ноги сами собой зашагали, собираясь отступить, обойти стороной неприветливый ельник, как вдруг, в хвое что-то зашевелилось, задвигалось, осыпая застывшего Старика искрящимся водопадом колких снежинок. Вот ведь напасть....
Ещё раз осенив себя крестом, дабы отвалить нечистых, Фёдор Иннокентьевич подслеповато щурясь от полуденного солнца, сыскал наконец, среди лохматого лапника, возмутителя тишины, и враз успокоился, улыбнулся. Птичка это, не оборотень никакой! Маленькая, меньше ладошки детской, и как разглядел только, видимо рано, ещё на зрение уповать. Видят глаза, ещё как видят. Вблизи уже не так ладно, как раньше, но вот на, то что бы разглядеть среди зелёного лапника серогрудую вертихвостку ещё вполне сгодятся. Фух… враз отлегло… отпустило. Сердечко перестало стучать, дыхание выровнялось. Птица