Он призадумался. А я продолжил атаку.
– Приказ командира – закон для подчинённых. Ты хочешь его нарушить. В военное время тебя отправили бы под трибунал.
– Дрова надо жечь, – возразил бедный Алик.
– Правильно! Чем больше чурка, тем выше пламя. Чем выше пламя, тем больше жар.
– А это? – он ткнул пальцем в брёвна.
– Это он приготовил для строительства бани. Сруб. Пятистенок. – Я развёл руки в разные стороны. – Нужно быть полным идиотом, чтобы портить столь ценную древесину.
– Пойду к прапорщику, – не сдавался Утеев.
– Напрасно, – сказал я. – Ты покажешь себя глупым и бестолковым человеком. Опорочишь нацию, которая славна своими выдающимися мыслителями.
Я был многословен, красноречив и убедителен.
Мы честно выполнили приказ. Мы напилили дрова. Сколько успели. Примерно половину поленницы. Когда прапорщик увидел плоды нашего труда, он схватился за голову. И ничего удивительного: конверсия – процесс для военных болезненный. А желания совершить подвиг у меня не убавилось.
Вступление в профессию
Лейтенант Изотов завёл меня в мастерскую возле танковых боксов.
– Вот твоё рабочее место, – указал он, – верстачок, тисочки, точило.
Верстак стоял чистый. Тиски были аккуратно прикручены. А на точиле даже находился защитный пластиковый экран. Лейтенант смахнул щёткой с верстака несуществующие пылинки.
– А это инструмент: рашпили, надфили, мечики, плашки, – повёл он рукой.
Инструмент был аккуратно разложен по полочкам, подписан и пронумерован.
– Есть и токарный станок. Но не работающий.
Всё это великолепие могло произвести сильное впечатление на настоящего металлиста. И, по разумению лейтенанта, я должен был захлебнуться от восторга и подпрыгнуть до потолка. Он совершенно не понимал моих планов. Он видел во мне будущего воина-ремонтника. А я мечтал, как бы всего этого избежать.
Я знал о себе: всё, что я делаю руками, у меня выходит плохо и коряво. Знал, но не комплексовал. Я верил в теорию компенсации. Если у человека один орган работает слабо, то другой трудится с избыточной силой. И если у меня непригодные к работе руки, зато умная, полная мыслей и идей голова. Так я считал. Это меня грело. Лейтенант об этом даже не догадывался, поэтому с энтузиазмом продолжил:
– Сейчас мы изготавливаем каркасы из арматуры.
– И как это производится? – поинтересовался я.
– Просто. Берём арматуру, режем её на куски: четыре – по полтора метра и пять – по восемьдесят сантиметров.
– Я, пожалуй, запишу.
– Можешь записать. Но это легко запомнить: четыре – по полтора, пять – по восемьдесят.
– Да, это незатейливая работа, – согласился я.
– Это ещё не всё, – предупредил лейтенант. – Короткие куски гнём в квадрат со стороной двадцать сантиметров. Длинные прутья – это вертикальные стойки, а квадраты – это стягивающие и удерживающие конструкции. Стойки крепим проволокой по углам квадратов.