Олег бродил между стендов, останавливаясь там, где его глаза цеплялись за что-то ему интересное. Лица, лица, мужчины, женщины. Голицыны, Юсуповы, Сумароковы. Сейчас встретил бы на улице, не подумал бы, что это русское лицо. Куда они подевались? Известно куда. В топку революции, гражданской войны, лагерей…. Рядом с портретами висели небольшие таблички с блёкло напечатанными текстами. Оказалось, это короткие биографические справки. Эта эмигрировала, и этот эмигрировал, а этот лощёный господин, коннозаводчик и охотник, остался в России и дожил до преклонных лет. Много было мужских портретов совсем Олегу неинтересных, а потом опять пошли женские и детские, на которых невольно останавливался взгляд. Всё чаще встречались надписи: после семнадцатого года осталась или остался в России, в таком-то году арестован или арестована, дальнейшая судьба неизвестна. «На самом деле – отлично известна. Либо сразу расстреляны, либо замучены на следствии, либо сгинули в лагерях. А лица такие хорошие, светлые. Повезло художнику: умер задолго до революции, ещё перед войной».
Олег отошёл от картин, сел на скамейку. Показалась дочь, она оглядывалась вокруг, искала его. Олег дождался, когда она его увидела, и жестом показал ей, что собирается пойти вниз. Катя кивнула и отвернулась. Олег спустился по лестнице. Внизу на небольшой, плохо освещённой площадке было продолжение экспозиции. Театральные эскизы, странные изломанные фигуры. Совсем другая живопись. Неожиданно мелькнуло что-то знакомое. Олег подошёл поближе. «Портрет балерины Иды Рубинштейн». Нет, лицо совсем не её. И волосы у неё другие, но эти ноги, колени, хрупкая фигурка. «Умеете вы напомнить о себе, Нора, не знаю, как вас по отчеству!» Подошла дочь.
– Ты что на неё уставился? Она уже сто лет в Третьяковке висит.
– Я в Третьяковке был последний раз в седьмом классе. Запомнил только «Трёх богатырей» и «Боярыню Морозову».
– Надо заняться твоим образованием. Куда пойдём? Можно здесь, в «Доме художника».
– Нет, не хочу. Здесь, наверняка, будет не слишком хорошо и дорого. Поехали на Маяковку, там есть один ресторанчик.
После обеда они, не торопясь, прошлись от Маяковки до Пушкинской. Олег посадил дочь в сторону станции Таганская. Катя с матерью жили в начале Волгоградского проспекта. Сам сел в следующий поезд.
За тортом пришлось идти на другую сторону площади в круглосуточный гастроном. Позвонил дочери: «Какой торт лучше купить для пожилой женщины?» Дочь быстро ответила: «Что-нибудь мягкое, бисквитное, без ореховой крошки. Только смотри, чтобы был сегодняшний и лучше Мытищенской фабрики, у них всё вкусное. Ещё вопросы есть? Ваш звонок очень важен для нас, ждите, мы вам обязательно ответим. Целую. Пока, пока». Единственный торт ООО «Мытищи», который он нашёл, носил простое название «Малиновый». Олег по дороге к Норе взглянул на свою машину. Машина,